Сибирское образование - Николай Лилин
В возрасте шестнадцати лет Плам стал «исполнителем» банды, которая нашла его и приютила. Между уголовниками в лагере разразилась война, между теми, кто поддерживал старые власти — в том числе и друзей Плам, — и теми, кто провозгласил себя новыми властями, предложив новые правила. Последние составляли большинство; они происходили из низших социальных слоев и принадлежали к поколению сирот войны; они представляли собой криминальную реальность, которой никогда раньше не видели ни там, ни где-либо еще в России, где уважались такие характеристики, как невежество, свирепость и отсутствие моральных законов. Однажды ночью Плам и его друзья проникли в хижины шиганов — молодых, беспринципных преступников — и зарезали их, пока они спали. Прежде чем жертвы даже поняли, что происходит, половина хижины была уничтожена.
Плам убил огромное количество людей; я могу ошибаться, но подозреваю, что именно поэтому он выжил. Возможно, ему удалось остаться в здравом уме, несмотря на ужасную травму своего детства, дав волю своему гневу таким образом. Плам пережил много тюрем, а также долгое время жил свободным человеком, всегда выступая в роли исполнителя уголовных наказаний. Он женился на хорошей женщине и имел трех сыновей и двух дочерей. На его правой руке, там, где ему сломали пальцы, у него была татуировка в виде черепа с полицейской фуражкой. На его лбу было написано: «Аз воздам», что на древнерусском языке означает «Я отомщу за себя».
Я не знаю, мстил ли он за себя, но он постоянно убивал полицейских. У него была огромная коллекция значков полицейских и сотрудников сил безопасности, которых он убил за свою карьеру. Он хранил их на большом комоде в красном углу своего дома, под иконами, где также была фотография его семьи с всегда горящей перед ней свечой.
Я видел коллекцию своими глазами. Она была ошеломляющей. Десятки значков всех периодов, от пятидесятых до середины восьмидесятых — некоторые в пятнах крови, другие с отверстиями от пуль. Они все были там: полицейские из городских сил по всей России, члены специальных подразделений, сформированных для борьбы с организованной преступностью, агенты КГБ, тюремные охранники, агенты прокуратуры.
Плам сказал, что их было более двенадцати тысяч, но не в каждом случае ему удалось вернуть значки. Он помнил все о каждом человеке с абсолютной точностью: как и когда он его убил. Пока я смотрел на них, он продолжал повторять мне:
«Посмотри на них хорошенько, сынок, на лица этих убийц… Человеческие слезы никогда не падают на землю: Господь ловит их первым».
Он сказал, что сказал своим дочерям отправить эти значки после его смерти в Министерство внутренних дел в Москве вместе с письмом, которое он писал и переписывал всю свою жизнь.
Он показал мне письмо. Это было не столько письмо, сколько целая записная книжка, в которой он объяснил почти все: историю своей жизни, причины своего гнева, свой взгляд на мир. В конце он показал места, где он спрятал тела нескольких полицейских, и написал, что совершает великодушный поступок, потому что это даст возможность мертвым иметь свои могилы, и, хотя прошло много лет, их семьи будут знать, куда пойти и оплакать их, в то время как ему не дали возможности поплакать на могилах своего отца, своей матери и своей сестры.
В одном разделе этой тетради были его стихи, которые были очень простыми, наивными, в некотором смысле даже грубыми, если не учитывать историю, стоявшую за ними. Я помню одно, адресованное его младшей сестре Лесе, возможно, самое длинное из всех. Он назвал ее «невинным ангелом Нашего милого Господа» и сказал, что она улыбалась, как «небо улыбается после дождя», что ее волосы «сияли, как солнце» и были цвета «пшеничного поля, которое просит, чтобы его убрали». Он сказал ей простыми и нежными словами, без попытки подобрать рифму, как сильно он ее любит; и он попросил ее простить его за то, что он не смог выстоять, когда полицейские ломали ему пальцы, потому что он был «маленьким, всего лишь ребенком, который боялся боли, как и все дети». Он сказал ей, что поступок их матери, разбившей голову о стену, был «великодушным жестом любящей матери, доведенной до отчаяния; я знаю, что ты понимаешь ее и что теперь вы двое вместе на Небесах с Нашим Господом».
Из стихотворения можно понять, насколько простой и во многих отношениях примитивной, и в то же время прекрасной и щедрой была душа Плам.
Теперь, когда он был стар, а его жена умерла, Плам был одинок. Он всегда искал компании других посетителей бара, рассказывал им истории из своей жизни и показывал портрет своей семьи в натуральную величину, который хранил там.
Мне нравилось общаться с ним; он всегда был готов поделиться своей мудростью и чему-то меня научить.
Именно благодаря ему я научился правильно стрелять из пистолета; мой отец, мой дядя и мой дедушка учили меня раньше, но я был слишком слаб, а руки у меня были маленькие и изящные, поэтому, когда я стрелял, я не мог очень хорошо управлять оружием — я сжимал его слишком крепко. Он отвел меня к реке, где можно было свободно стрелять в воду, не беспокоясь о том, что кто-нибудь пострадает, и сказал мне:
«Расслабь руку, парень».
Мы использовали пистолет Токарева 7,62, довольно большой и мощный, но хорошо сбалансированный пистолет, который не сильно бил по руке. Позже он также научил меня стрелять двуручным македонским способом, названным так потому, что древние македонцы сражались с мечом в каждой руке.
Поэтому я часто навещал его. Помимо всего прочего, одна из его внучат была моей хорошей подругой и пекла лучшие яблочные пироги во всем городе.
Когда мы пришли в Plum's bar, наших друзей еще не было. Он, как обычно, сидел за своим столиком; пил чай с тортом и читал сборник стихов. Как только он увидел меня, он отложил его, подошел ко мне и обнял:
«Как дела, сынок? Ты его уже поймал?»
Он уже все знал, и я испытал облегчение по этому поводу: по крайней мере, мне не пришлось бы пересказывать эту историю, которую мне было очень больно облекать в слова.
Я сказал ему, что мы все еще ищем преступника, и он немедленно предложил мне помощь, деньги и оружие.
Я ответил, что мы уже собрали более чем достаточно денег и, вероятно, более чем достаточно оружия. Но,
