Сибирское образование - Николай Лилин
Дядя Федя сказал, что люди, которые управляли его клубами, уже знали всю историю, и что если бы какая-нибудь интересная новость была сообщена на «The Cage» — самой большой и зрелищной дискотеке в городе, куда ходило большое количество людей, — они бы, конечно, сразу же передали ее ему.
Затем он выложил на стол свой финансовый вклад в общее дело. Один из гостей немедленно подражал ему, доставая пачку долларов — не менее десяти тысяч; и наконец, не говоря ни слова, сибирский гигант с татуированным лицом, известный как «Калека», добавил еще пять тысяч.
Дядя Федя также дал нам пару советов: он посоветовал нам вернуться в район БАМа.
«Трудно вести честный разговор с этими людьми; тактика террора лучше», — сказал он, подмигивая мне. «Если вы сделаете несколько выстрелов и кого-то убьют, это не будет иметь значения; они все равно убьют друг друга, рано или поздно. Если вы их напугаете, они действительно начнут что-то делать, и кто знает, возможно, среди всего того мусора, который там живет, они найдут вашего человека.»
Он также посоветовал нам оказывать большее давление на жителей Центра; в конце концов, частично это была их вина, если девочка была изнасилована на их территории. По его мнению — а люди, подобные Святому, редко ошибались, — все лидеры Центра с таким же успехом могли бы «писать письма домой», то есть готовиться к жестокому столкновению с неизвестностью.
Дядя Федя не одобрил великодушное решение Гагарина выделить мальчикам из Центра полдня на сбор информации без ведома Опекуна.
«Ради любви к Иисусу Христу, — сказал он, — какое нам дело, если Guardian сердится на них? У него было бы полное право сердиться, потому что они кучка некомпетентных дураков. Эти люди из Центра думают только о распутстве и игре в карты; они выглядят как цыгане со всем этим золотом, которое носят, а потом, когда что-то происходит в их районе, они остаются с дерьмом между ног, воняя на глазах у всего города… Нет, ты сейчас же отправляйся прямо к Guardian и скажи ему, что если он не приведет тебе к вечеру идиотов, которые создавали проблемы в его районе, пока он и его люди спали, ты расскажешь об этом всем властям… Они принесут их вам на подносе с синей каймой, вот увидите…»
Пока он все это говорил, я уже представлял себе эту сцену. Нам даже не разрешили бы увидеться с Хранителем Центра, не говоря уже о том, чтобы упрекать его и угрожать ему. Однако, как говаривал мой покойный оплакиваемый дядя: «Человек, который не рискует, не пьет шампанского».
Поблагодарив дядю Федю за гостеприимство, его отличные советы и деньги за увеличение вознаграждения, мы отправились присоединиться к остальной части нашей группы, чтобы спланировать нашу встречу с ребятами из Центра.
Мы договорились встретиться с остальными в баре, принадлежащем Олд Пламу, преступнику, который долгое время не участвовал ни в какой преступной деятельности и просто управлял своим баром, или, скорее, сидел за столиком, выпивая или закусывая, в то время как две молодые девушки, его внучки, выполняли всю работу.
Плам был хорошо известен в городе своей жизнью, полной лишений и страданий, которую он вел. Он не родился в криминальной семье: его родители были образованными людьми, интеллектуалами — его отец был ученым, а мать преподавала литературу в Московском университете. В конце 1930-х годов, когда сталинский режим развязал волну террора, его родители были арестованы и объявлены врагами народа. Его отца обвинили в связях с американскими и британскими шпионами, его мать — в антисоветской пропаганде. Вся семья, включая двоих детей — Плама, которому в то время было двенадцать, и его сестру Лесю, которой было всего три года, — были депортированы в ГУЛАГ Воркуты.
Там товарищи-коммунисты, патриоты и строители мира по всей стране, подвергали политических заключенных самым бесчеловечным пыткам. Отец Плам, который был физически очень слаб, умер в поезде от полученных побоев и тяжелого приступа пневмонии. Когда они прибыли в Воркуту, мать и двое детей не были разлучены, но только потому, что детский корпус еще не был построен. Они долгое время жили в Воркуте, видя, как много людей умирает вокруг них от холода, болезней, паразитов, плохого обращения и недоедания.
Плам рассказал, как однажды его, его сестру и его мать доставили в место, где действовал так называемый «специальный отряд внутренних следователей»: банда мясников, которые пытали осужденных — не для того, чтобы получить информацию, а в целях «перевоспитания». Мать заставили раздеться и раздеть своих детей на глазах у охранников, после чего они начали избивать ее, поставив детей в угол и заставив их смотреть, как пытают их мать. Затем эти животные взяли Плама и придумали игру: они сказали ему, что если его мать не сломал мизинец своей сестры ее собственными руками, они сломали бы все его пальцы, один за другим. В ходе долгого и ужасного процесса пыток они сломали шесть его пальцев на глазах у его матери. Он сказал, что был в ужасе и продолжал кричать, что больше не может стоять, и в конце концов его мать в приступе безумия и отчаяния схватила маленькую Лесю, которую держала на руках, и разбила ее головой о стену. Затем она тоже попыталась убить его, но копам удалось остановить ее и жестоко избить. Она никогда не должна была покинуть этот квартал живой.
Плам был выброшен снаружи на снег, чтобы умереть от холода, со сломанными пальцами и полумертвым. Он сказал, что единственное, на что он надеялся, это умереть как можно скорее, поэтому он начал есть снег, чтобы быстрее замерзнуть. В то время группа обычных заключенных работала неподалеку, рубила лес для строительства хижин, которые были необходимы для расширения ГУЛАГа. Когда они увидели маленького мальчика в снегу, они подобрали его и взяли под свою защиту. Охранники закрывали на это глаза, потому что в ГУЛАГе с обычными заключенными — по крайней мере, вначале, до того, как советская пенитенциарная система превратилась в своего рода совершенный механизм, производственную линию, — обращались иначе, чем с политическими. Они были преступниками, и администрация боялась их, потому что они были сплочены и очень хорошо организованы, и если бы они захотели, то могли бы поднять настоящий бунт.
Поэтому Плам перешла жить к ним в хижины. Один из них исцелил свои сломанные пальцы, положив на них палочки из мягкого дерева и тщательно перевязав их. С того дня преступники заботились о нем и воспитывали его.
