Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов
— Имя этого эмиссара? — спросил Андрей.
Она замялась, в последний раз пытаясь найти выход. Но выхода не имелось. И она проговорила:
— Его имя Клод де Савиньи. Он находится здесь, в Петербурге, под видом торгового представителя, поставляющего лучшие французские вина русскому двору. Он и есть главная нить, связывающая Орден с Бонапартом и с друзьями французов при русском дворе. И они готовят покушение на вашего императора. Это все, что я знаю.
Андрей медленно выдохнул. Картина, ужасающая в своих масштабах, наконец, прояснилась. Вражеская сеть опутала уже и сам двор! Заговор придворных, мистический орден, шпионаж и предательство на самом верху! Попаданец посмотрел на мрачные своды каземата, чувствуя тяжесть открывшейся ему правды. Бросив последний взгляд на Иржину, он повернулся и вышел из камеры. В коридоре его уже ждал сам Воронцов, который извинился перед гостями, сказав, что срочно вызван к императору.
— Ну? — спросил генерал-губернатор.
— Все хуже, чем мы думали, — тихо сказал Андрей. — В заговоре участвуют не только Голицын с Ростопчиным, но даже сам военный министр Аракчеев! Здесь, в Петербурге, действует главный агент Бонапарта и некоего «Ордена Непобедимого Солнца», некто торговец вином при дворе Клод де Савиньи. Война уже вовсю идет не на полях сражений, а прямо тут, в наших стенах! И следующей мишенью может стать сам государь!
Генерал-губернатор выглядел ошарашенным новостями. Ведь теперь ему предстояло самое опасное — донести эту правду до императора, зная, что один из тех, кто находится рядом с троном, возможно, уже приговорил Александра Павловича к смерти и в любой момент может подсунуть ему отравленное вино!
Эпилог
Князь Андрей и граф Воронцов не стали терять времени. Доказательств уже имелось достаточно. Используя служебное положение, Воронцов сумел немедленно переслать императору с курьером лаконичную записку, которая заставила Александра Павловича, несмотря на позднее время, немедленно удалиться в свой кабинет и запереться там, поставив у дверей караул из самых доверенных гвардейцев.
Кабинет императора в Зимнем дворце погрузился в полумрак, нарушаемый лишь светом камина и настольной лампы. Тень от фигуры столичного генерал-губернатора, которого пропустили для экстренного доклада, колыхалась на стене в отсветах каминного пламени, словно грозный призрак тревожного времени. Выслушав сжатый, как пружина, доклад, государь побледнел, но не дрогнул, и в его серо-голубых глазах, обычно мягких и меланхоличных, зажегся холодный, стальной огонь.
— Значит, и Аракчеев заодно с предателями… — прошептал он. — Военный министр… Человек, в чьей преданности я не сомневался. А он, оказывается, не ценил мое доверие ни в грош!
Государь медленно прошелся по кабинету, остановился у камина и с силой швырнул в огонь бронзовую чернильницу, отчего поленья, превратившиеся в угли, рассыпались оранжевыми искрами.
— Ваше Величество, необходимо действовать быстро и безжалостно, — тихо, но четко сказал генерал-губернатор столицы. — Яд может оказаться в вашем бокале в любой миг. А пока мы здесь говорим, этот де Савиньи и остальные заговорщики могут получить сигнал о задержании виконта Моравского с супругой и скрыться.
Император резко обернулся. Его лицо выражало жестокую решимость. И он выпалил приказ:
— Немедленно берите их всех! Голицына, Ростопчина… и Аракчеева тоже. Начинайте сию же минуту. Используйте мой личный конвой. Я хочу, чтобы к утру все заговорщики были в самых глубоких казематах Петропавловки. А этого француза… де Савиньи. Взять живым. Мне нужно его признание. И тогда я использую этого шпиона в политической игре против Бонапарта!
Взгляд императора встретился с глазами Воронцова. И Александр Павлович добавил:
— Граф, вы распутали этот змеиный клубок. Вам и вершить суд над заговорщиками. Я назначаю вас председателем Особой Тайной Комиссии, а вашим первым заместителем — вашего друга князя Андрея. Полномочия — чрезвычайные. Мне нужны все нити, все имена. Все корни этого дуба, этого тайного ордена, о котором говорила та австрийская ведьма, должны быть выкорчеваны и сожжены по всей империи!
Это был суровый приказ правителя, осознавшего, что его трон стоит на краю пропасти и уже шатается, готовясь в эту пропасть упасть. Той же ночью Петербург содрогнулся. Экипажи с офицерами Тайной канцелярии и гренадерами императорского конвоя, вооруженными револьверными карабинами, молниеносно врывались в покои знати. Князь Голицын был арестован в своем дворце. Он пытался оказать сопротивление, но был обезврежен и скручен самим Воронцовым. Графа Ростопчина взяли за уничтожением компрометирующих бумаг в кабинете.
А вот Аракчеев оказался удивительно спокоен. Он не суетился, а сидел в кресле напротив камина в полной парадной форме, с орденами на груди, и смотрел в огонь. Рядом на столике стоял бокал с остатками красного вина. Когда в дверях появился Андрей в сопровождении вооруженных солдат, военный министр лишь медленно допил вино и поднял взгляд на князя.
— Я знал, что вы придете, господин выскочка, — его голос был глух и безразличен. — Вы и вам подобные… опасные черви, точащие вековые устои империи. Я всю жизнь служил старой России. Той, что сильна порядком и железной рукой, муштрой и фрунтом. А не этими вашими… паровыми игрушками и вольнодумством!
— Ваша старая Россия, Алексей Андреевич, кончилась сегодня ночью, — холодно парировал Андрей. — Начинается Россия новая, прогрессивная. А вам предстоит ответить за измену.
— Измену? — Аракчеев слегка улыбнулся. — Я шел к власти, чтобы спасти страну от слабости этого императора, который ни черта не понимает в военном деле, но лезет в него с завидным упорством!
— И вы, разумеется, ничего не знали о тайном ордене Непобедимого Солнца и о французских шпионах? — с сарказмом в голосе спросил Андрей.
Но, Аракчеев не стал отрицать:
— Почему же? Я знал. Этот их де Савиньи… он был лишь инструментом, который я собирался перевернуть и использовать против самого же Бонапарта!
Но, оправдания уже не имели значения. Факт предательства был налицо. И сам Аракчеев это прекрасно понимал, заранее приготовив себе яд в вине и выпив его перед самым появлением Андрея, когда солдаты уже ломали высокие резные входные двери парадного подъезда. Военный министр умер от отравления, не дожив до утра, несмотря на все усилия лучших придворных медиков вернуть его к жизни. А уже на следующий день император назначил новым военным министром Михаила Богдановича Барклая де Толли.
Самого Клода де Савиньи взяли на
