Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

[2] Несмотря на то, что в наши дни торфяной виски островов считается чуть ли не элитарным, в XIX веке он все еще являлся дешевым пойлом для бедняков. Эстетика его употребления формировалась с точки зрения маркетинга весьма небыстро.

[3] В 1850-е годы еще не было практики разливать виски, тем более самые его дешевые (торфяные) сорта по бутылкам. Из-за дороговизны стекла. Так что здесь ситуация во многом курьезная и каламбурная: влиятельный лорд пьет бормотуху, потребовав разлить его себе по бутылкам для соблюдения хоть какого-то приличия.

[4] Highlands или хайлендс — это другое название Шотландского высокогорья. В 1850 году там все еще жили клановыми устоями и отличались очень традиционными и в чем-то радикальными взглядами.

[5] «Parvaportio ad expianda peccata» (лат.) — «Малая доля для искупления грехов».

[6] «Magister Templariorum L. C.» (лат.) — «Военный магистр Тамлиеров Л. К.». Тамплиеры были уничтожены в 1314 году. В 1705 году тамплиеры возрождались, но в 1792 году снова распущены. Даже в опубликованной в 1830 году фальшивке «Хартии Лармениуса» (которая описывала выдуманных магистров в изгнании с 1314 года) они заканчивались в 1804 году. А в масонских играх Англии с 1839 года Magister Templariorum сменен регентом. То есть, это все в целом при некотором приближении выглядело шарадой, особенно учитывая подпись инициалами — поди их угадай.

Часть 3

Глава 3

1850, февраль, 25. Санкт-Петербург

В Зимнем дворце вальсировали.

Красиво так.

Лев же стоял в сторонке у фуршетного стола и не знал, куда себя деть. У него отчаянно «хрустела французская булка» в голове.

Да, граф. Да, вхож к императору. Да, богат.

А все равно — прошлое давало о себе знать. И ему тяжело было воспринимать такого рода праздники. Излишне пышные и яркие. Этакие парады тщеславия.

Умом он понимал — это витрина страны.

Через нее идет демонстрация успеха и благополучия. Дурным образом, конечно. Но как умели и как было принято в Европе, которая задавала моду на такие вещи. Однако терзало все равно… давило, видимо, аукаясь старое воспитание с еще советскими паттернами и стереотипа.

Хотя…

Если подумать, то Прибалтика в позднем Союзе была той же самой «французской булкой», только на свой лад. Когда сущая горстка людей совершенно немотивированным образом жила за счет остальной страны на значительно более высоком уровне.

Не партийная номенклатура, конечно, но разрыв был достаточно силен и вполне сопоставим с тем, в котором находилось мелкое служилое дворянство и крестьяне в эти дни. А это все? Ну… перебор. Или нет… черт его знает. Статусное потребление элит всегда оставалось таковым, менялось лишь их форма…

— Граф, а почему вы не танцуете? — подошла к нему с вопросом дочка Николая I. Та самая, с которой он когда-то заочно конфликтовал.

— Связки потянул на ноге, Мария Николаевна.

— Серьезно?

— Хожу через боль. — невозмутимо ответил он.

— А что говорят врачи?

— Тоже, что всем. Рекомендуют съездить на минеральные воды и поставить клизму.

— Я пришлю вам своего самого лучшего врача.

— Массажиста бы хорошего.

— Кого?

— Специалиста по разминанию мяса. Он, конечно, связки не вылечит, но сильно облегчит последствия. Я слышал, что в Сиаме есть целая культура такого лечения.

— А что еще они лечат?

— Самому интересно. Хоть отправляйся в путешествие. Слухи слишком уж разнообразны. Злые языки массажистам приписывают могущество излечения буквально всего — от ячменя до мужского бессилия. Но где врут, а где приукрашивают отсюда не разглядеть.

— Так может, и со связками массажисты не помогут?

— Может быть. Но мне знакомый моряк рассказывал, который там у мастериц местных лечился. На мой взгляд, он хромает, как и прежде, но настрой куда как боевой. И боли ушли.

Легкая перчинка в их беседе явно понравилась Марии Николаевне.

Они и раньше пересекались, но в большом кругу и почти что не могли поговорить. А тут — вот, наконец-то пересеклись в условно нейтральной обстановке.

— Я слышала, что в Лондоне сущий переполох, — осторожно произнесла она, наблюдая за реакцией мужчины.

— Опять ведьм своих ловят?

— Почему ведьм?

— А вы англичанок видели? Что лошади. Всех красивых дам поистребили в своих пуританских припадках.

— Истребили? — несколько напряглась она.

— А вы не слышали эту историю?

— Пожалуй, что нет.

— Скверная она. С первых Тюдоров до самого XVIII века в Англии истребляли красивых женщин. Почему? Так, все эти инквизиции в протестантском исполнении получились совершенно вывернутыми искаженной мерзостью. С их помощью грабили неугодных под благовидным предлогом, либо вот так стремились удовлетворить животную природу. Отказала красавица? Ведьма. А уступила — тем более сжечь ее, пока болтать не начала, рассказывая о грехопадении этих апологетов высокой морали.

— Жуть, — покачала она головой с явным скепсисом в глазах.

— С тех пор и повелось, что большая часть английских дам стараются сойти на кобыл, чтобы не дай бог не привлечь к себе ненужное внимание.

— А я слышала, что там хватает красавиц.

— А что, если они все не англичанки? Или приехали, или прятались по дальним углам Шотландии, Уэльса, Корнуолла или даже Ирландии?

— А это не Англия?

— Ну что вы? Какая же это Англия? Это покоренные ею королевства, которые они до сих пор боятся включить полноценно в английскую корону.

— Надо будет рассказать новому английскому посланнику. Он как раз шотландец. — улыбнулась Мария Николаевна.

— О да… Шотландия. — улыбнулся граф. — До меня дошли слухи, что какой-то шутник прислал королеве Виктории килт в цветах дома Брюса.

— Серьезно⁈ Я ничего не слышала об этом.

— Порой слухи очень избирательны. — развел руками Лев Николаевич. — Вроде гуляют по одному и тому же залу, только не все их могу услышать.

— Пожалуй. И что же королева?

— Самому интересно. Династия Брюсов ведь утратила престол Шотландии очень давно, а тут такая… хм… шутка. Полагаю, что Виктория Эдуардовна очень зла.

— Как-как вы ее назвали?

— По-нашему, по-русски. А то все по туземному как-то ее кличут, словно болонку какую. Вот я и решил уважить.

— Неужели в вас нет ни капли уважения к короне Великобритании?

— А вы бы уважали