Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин
Это оказалась та самая фотография, которую с ненавистью выбросил один из ливийцев. Я забрал свёрнутый комок и раскрыл его, чтобы расправить.
На снимке молодая девушка и двое девочек-близняшек. Всей семьёй они сидят рядом с покрывалом, на котором расставлены вкусности. Похоже, на семейный пикник. Рядом с ними и отец семейства. Здесь он улыбается и крепко обнимает жену.
Я ещё раз расправил фотографию, сложил её пополам и вложил в карман американца. Накинув на него брезент, я встал и посмотрел на ливийцев.
— Понесли, — скомандовал сержант, и четверо солдат, схватив за края брезента, понесли тело в машину.
Рядом с ней стояли врачи и… двое в гражданской одежде. Один из них направился в нашу сторону.
Выглядел этот ливиец серьёзно, а походка у него была подстать королевской.
— Не идёт, а пишет, — сказал Кеша, стоявший справа от меня.
— Сан Саныч, может пойдём. Мы уже достаточно сегодня сделали, — предложил Карим.
— Вы идите, а я с ним поговорю, — ответил я, и отпустил свой экипаж.
Ливиец подошёл ко мне с широкой улыбкой и весело хмыкнул.
— Александр, добрый вечер. Я бы хотел с вами поговорить. А если быть точным, задать пару вопросов, — улыбался вежливый ливиец, протягивая мне руку.
— Добрый. Слушаю вас. А если быть точным, у меня не так много времени на ответы.
— Интересный подход, — посмеялся ливиец, отвечая на русском языке.
Причём весьма неплохо. Наверняка учился этот человек в Союзе.
— Так как вас зовут и кого вы представляете? — спросил я.
— Мустафа Махмуди. Я представляю мухабарат Аль-Узма Эль-Джамахирия, представился ливиец.
Тогда всё бьётся. Местный аналог КГБ всегда тут как тут.
— Не знал, что ваше ведомство добавляет к названию приставку аль-узма. Когда вы стали называться «Великая Джамахирия»? — спросил я.
— Со вчерашнего дня. Это указ нашего Лидера Революции. Мы одержали победу и отразили атаку американцев. Они долго не оправятся.
Скромностью господин Махмуди явно не обладает. Я ничего не имел против Каддафи, да и кто я такой, чтобы что-то ему предъявлять.
В Ливии вода стоила дороже бензина, а социальные выплаты были солидные. Про заработные платы я вообще молчу. По мне так результаты его правления налицо. Особенно на фоне того, что станет с этой страной после убийства Каддафи.
— Рад, что вы «объективно» оцениваете свои силы. Я могу идти или вы всё же мне зададите пару вопросов?
Махмуди молчал, а только улыбался во все 32 зуба. На контрасте с его смуглой кожей это выглядело эффектно.
— Пока нет. Ещё раз вам спасибо, что доставили сюда тело американского пилота. Надеюсь, что… маленькое недоразумение, которое случилось здесь, останется именно такого масштаба, — тихо сказал Махмуди.
— Вы из-за наставленного на меня пистолета? — спросил я.
— Вроде того.
— Приятного мало, но инцидент, считаю, разрешённым. Мне пора.
Махмуди кивнул и пожал мне руку на прощание. Я прошёл мимо Мустафы, но он решил меня проводить прощальным словом.
— Берегите себя, — прошептал Махмуди на арабском.
Я вернулся к своим подчинённым, чтобы обозначить план работы на завтрашний день. Техники расселись по ящикам, а Кеша и Карим встали рядом с ними.
По докладу старшего лейтенанта Свистунова, второй вертолёт тоже готов к облёту.
— Всё починили, всё проверили. Завтра нужен облёт.
— Не факт, что получится. Мы второй день уже не можем не дежурить по ПСО начать, ни ливийцев тренировать. Надо завтра потихоньку этот пробел закрывать, — ответил я, но у Кеши возник вопрос.
— А как мы вообще собираемся дежурить? Какой смысл, если у наших моряков и так есть вертолёты на борту? — уточнил Петров.
Вопрос резонный, но не в тему.
— Кеша, тебя, меня, и всех остальных прислали сюда на задачу по ПСО. Плюс ливийцев подучить. Рассуждать о смысле в приказе не написано. Хорошо?
— Понял, командир. Ну хоть повозмущаться можно?
— Не запрещаю.
Что касается отказа на «бешеном» вертолёте, то здесь Свистунов доложил о решении проблемы.
— И что там было? — спросил я.
— Коварный отказ, но я бы назвал это заводским дефектом. Как раз та самая плита крепления бустеров крена и тангажа была… не та, короче, — растерялся старший лейтенант.
Свистунов будто бы не хотел говорить при всех. Вид у старлея после доклада был несколько растерянный.
— Тебе остаться, а остальным готовиться к отъезду. Заканчиваем работать, — произнёс я.
После того как все начали собираться, я жестом подозвал Свистунова. Парень быстро подошёл и был готов ответить на мои вопросы.
— Теперь давай напрямую. Что у тебя за мысли?
— Товарищ командир, если позволите… — стеснялся Свистунов.
— Позволяю.
— В общем, та самая плита, к которой крепились бустеры, была с дефектом. Крепления были сделаны под болты на 12, а сами болты 10-ки.
— Получается, что сама плита ходила ходуном, когда начиналось поступательное движение вертолёта в воздухе? — спросил я.
— Да. И этот дефект уже был на Казанском заводе лет 7 назад. Тогда его устранили и проверили всю партию. Здесь эта самая плита была поменяна в Ливии. Отверстия свежие.
Я крепко задумался над словами Свистунова. Старлея отпустил собираться, а сам медленно пошёл к машине в одиночку.
Как-то уж слишком сложно внешние силы решили со мной разобраться. Если мои недруги знают, что я здесь, тогда зачем так заморачиваться. Могли бы уже отравить, нанять кого-нибудь. Да и вообще, сегодня на меня уже наставляли пистолет.
Тут что-то другое.
Я подошёл к одному из УАЗ «таблетка», который должен был нас отвезти в «шарик». Только я открыл дверь, как за спиной скрипнули тормоза машины. Это был внедорожник полковника Амина.
И за рулём сидел он сам.
— Майор Искандер, не против, если я вас отвезу в ваш жилой городок? — позвал меня Назри Амин.
Видимо, полковник хочет о чём-то поговорить. Иначе бы не управлял бы машиной самостоятельно. Кеша вопросительно на меня посмотрел. Будто папа, который не хочет сына отпускать погулять.
— Если вы хотите поговорить, предлагаю завтра и поутру. А ещё без третьих лиц, — предложил я.
— С удовольствием, — ответил Амин и уехал.
Оказавшись в нашем бараке, я быстро привёл себя в
