Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин

— Это кто? — спросил у меня Кеша, наблюдая, как «чудо-юдо» в образе человека двигается к нам.

— Болгарин, видимо. Немножко выпил и теперь выражает своё мнение на одиночном пикете.

Выпивший парень продолжал двигаться к нам и требовать свободы. У кого и отчего свободы, я так и не понял.

— Вы… вы русские! — подошёл болгарин к нам.

— К счастью, да, — ответил я.

— Ага. Так вот, я вам заявляю, что все граждане Болгарии будут свободны!

Кеша посмотрел на меня, и я показал ему на вход в барак.

— Пошли спать, — сказал я, но болгарин был настойчив.

— Я вам сказал, все граждане Болгарии будут свободны!

Вот что ему ещё сказать, чтоб не обидеть.

— Ты — гражданин Болгарии? — спросил я.

— Да!

— Ну и свободен. Доброй ночи!

На следующий день после приезда на базу, я сразу направился к товарищу полковнику. А именно к командиру авиабазы Амину.

Постучавшись, я вошёл в его кабинет и… был удивлён присутствию ещё одного знакомого мне персонажа.

— Товарищ Клюковкин, рад вас видеть, — поздоровался со мной Андрей Викторович Бурченко.

Представитель советского КГБ сидел напротив своего коллеги Мустафы Махмуди. Полковник Амин же в это время просто наливал всем чай.

— Не могу сказать то же самое. Вы точно на борту «Леонида Брежнева» работаете? — поздоровался я с Бурченко, а затем и с остальными.

Андрей Викторович только улыбнулся и взял из рук Амина чай. Я обратил внимание, что ливийский полковник не улыбается. Махмуди же выглядел спокойным, но не таким жизнерадостным, как вчера.

— Наверняка вы хотите со мной поговорить, — сказал я и сел на предложенный мне стул.

— Да. Я бы хотел вам довести, что ваше командование рекомендовало вас как, одного из… нет, не так. Назвали вас чуть ли не лучшим из лётчиков в советской авиации.

— Они мне льстят, — ответил я.

— Я тоже так подумал. Тем более что лучшего лётчика на самолётах я знаю лично. А потом я уточнил и мне рассказали, как вы спасли экипажу жизнь в безнадёжной ситуации и даже не повредили вертолёт, — посмотрел на меня Андрей Викторович и облизнул чайную ложку.

Я перевёл взгляд на Махмуди, а затем и на Амина. Оба кивнули, будто подтверждая, что всё именно так.

— Допустим.

— Так вот, Сан Саныч. Ввиду того что обстановка в Ливии очень напряжённая, активизировалось подполье и оппозиция, ливийская сторона обратилась к нам за помощью в организации важного мероприятия.

Ох и не нравится мне это! Куда-то опять меня тащат.

— И какого же?

— Вам нужно будет доставить Муаммара Каддафи на авианосец «Леонид Брежнев».

Глава 20

Тишина буквально окутала кабинет на мгновение. Я даже слышал, как стрелка часов в углу крохотными рывками шла вперёд. И всё это под аккомпанемент тихого звона чайной ложки, которой Бурченко касался стенок кружки.

В моей новой и старой жизни, пока я не пересел на боевые вертолёты, мне приходилось возить в грузовой кабине вертолёта высокое начальство. Были случаи, когда и самое высокое командование. А пару раз даже фуражку «самых больших дядей» довелось перевозить.

Но это уж прям совсем… другое. Невольно хмыкнув, я отпил ароматный чай. Горячий напиток слегка обжёг губы, но это было даже на руку в такой момент. Пока что я не знал, что ответить этим людям.

— Лидер Революции доверит вам свою жизнь. Это большая честь, господин Искандер, — произнёс Амин, присаживаясь на свой стул.

Я поднял на него глаза и увидел во взгляде полковника, как его воодушевляет сама мысль о руководителе страны. У Каддафи однозначно было много врагов, но армия всегда была за ним.

Придёт время, и она отвернётся от него. И это станет решающим моментом в гибели страны.

— Вы молчите. Что-то можете сказать? — спросил Махмуди.

Коллега Бурченко из мухабарата нагнулся ко мне, ожидая ответа. Судя по его взгляду, он его мысленно требовал.

— Я бы хотел этот вопрос обсудить… с вами наедине, — повернулся я к Бурченко.

Ливийцы молча кивнули, а мы с Бурченко вышли из кабинета и направились на улицу. Погода сегодня была отличной, солнце не припекало, а лёгкий ветер приятно обдувал.

— Что случилось, Александр? — остановился Андрей Викторович, когда мы отошли на небольшое расстояние от штаба.

— Дико извиняюсь, а в Ливии совсем с лётчиками на Ми-8 плохо, да? — спросил я.

— Прекратите, Клюковкин. Мы не этого от вас ждём… — начал говорить Бурченко.

— А зачем вы что-то ждёте от меня⁈ Я здесь для дежурства по ПСО и, в качестве жеста доброй воли, полетать с ливийцами. О каком Каддафи вы говорите?

— Вообще-то, о Муаммаре, — улыбнулся Бурченко.

— Серьёзно⁈ Я-то думал их несколько.

— Я узнал. Опыт у вас есть.

— Несколько посадок на площадку дебаркадера на Неве, — ответил я.

Бурченко выдохнул и достал пачку «Космоса». Видимо, его несколько дезинформировали обо мне.

— Сан Саныч, дело государственной важности. Плюс — просьба ливийцев. У них есть сомнения в своих лётчиках. А вы себя проявили уже. Полковник Амин был впечатлён вашим хладнокровием и техникой пилотирования.

— Спасибо. А в чужих лётчика у ливийцев нет сомнений?

Андрей Викторович покрутил головой и почесал подбородок.

— Вы можете уточнить у вашего старшего группы советских специалистов подполковника Матюшина, что именно вашему экипажу поручили эту…

— Оставим это, Андрей Викторович. Лучше сразу перейдём к делу. Как насчёт того, чтобы дать мне несколько раз слетать на «Леонид Брежнев» и выполнить пару пробных посадок? — спросил я.

Для профессионального развития — неплохо. И весьма интересно. Я никогда не видел вблизи авианосец. А тут прилететь на него, сесть и взлететь.

Правда потом ещё и привезти туда большого гостя. «Геморрой» можно нажить себе с такими полётами.

— Не проблема. Когда хотите полететь? — спросил Бурченко.

— Да прямо сегодня. Когда это ваше «мероприятие» будет? — спросил я.

— Дату и время объявят позже. В целях конспирации.

— Вот до этого момента и будем летать. Заодно и сами ливийцы потренируются.

После разговора с Бурченко и быстрого чаепития с ливийцами, я отправился к вертолёту. Сначала нужно было облетать ещё один Ми-8, который наши техники восстановили. После выполнения облёта мы начали готовиться ко второму вылету в направлении «Леонида Брежнева».

Новость