Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.
— Вперед! — подтолкнул Юргена.
Немецкий подпольщик, приняв вид обывателя, спокойно, без суеты, перешел перекресток. Жандарм скользнул по нему взглядом, оставив без внимания. Как раз в переулок заворачивала пожарная машина с бригадой. В соседнем квартале горели дома от налетов — машине надо было туда. Пользуясь заминкой, Юрген быстрым взглядом осмотрел переулок. Три девчушки чертили мелом на асфальте кукольные домики. Работал гидрант. В окнах висели белые тряпки. Слышалась ругань в соседнем подъезде. Молочник подкатил велосипед с бидоном. Было относительно сухо, и на миг немцу стало даже как-то уютно. Надо же, окруженный Берлин, зима на дворе, а молочник на велосипеде. Дивно-то как!
Прижимаясь спиной к стене дома, украдкой приблизился к баку. Бросил взгляд влево — вправо. Кинул записку. На шаг отступил. Задержался на миг — под ногой шмыгнула кошка. Не оборачиваясь, пересек тротуар в обратном направлении. Пожарная машина как скрыла от глаз жандарма. Вошел в арку. Перевел дух. И только тут издал вздох облегчения.
— Фу-ух…
Руки подрагивали. Олег встретил его с пистолетом в руках.
— Все видел. Можешь не говорить.
— Я-я… говорить.
— Замри. Успокойся. Переведи дух. На, вот — хлебни. Для ажура, — протянул немцу флягу.
Тот сделал глоток. Шнапс оставался после новогоднего застолья. Юрген вспомнил, что сегодня уже сорок пятый. Как и вчера, собственно.
— Теперь будем тайком наблюдать, — осторожно выглянув в проем, решил за обоих Олег.
— Кто должен забрать? — вторично сделал глоток Юрген. — Мы есть следить?
— А как же! Должны же мы видеть связного в лицо. А если он провокатор? Нельзя Александра с Борисом посылать сюда, не узнав, кто связной.
Ждали несколько минут. Успели выкурить по сигарете. Потом вдруг Олег подобрался.
— Смотри!
Оба с осторожностью выглянули из арки. Кошка терлась у ног. Сменился жандарм на перекрестке. Сновали прохожие. Из «Булочной» выкатили тележку с выпечкой хлеба. Начала собираться очередь. Кто-то из бабок спешил с корзиной белья для стирки. Никто не обращал внимания на оборванного нищего у мусорного бака.
— Надо же, — хмыкнул Олег. — У вас тут весь Берлин переодет для прикрытия в нищих бродяг. Борьки нет, а то он быстро бы завязал знакомство.
— Этот есть тоже подпольщик! — радостно всмотрелся в оборванца немец. — Мой знать его.
— Стой! — рванул на себя молодого Юргена Олег. Тот уже было бросился наружу, но бывший русский узник концлагеря вовремя осадил его прыть. — Куда, мать твою? А если за ним следят?
Юрген послушно остался. Бродяга, меж тем, наклонился над баком. Играя роль голодного нищего, принялся рыться в отходах. Никого не удивляло, что кто-то копается в мусоре. В осажденном Берлине это считалось нормальным явлением.
Найдя необходимое, знакомый немцу подпольщик, как ни в чем не бывало, проследовал дальше, всем видом показывая, что ищет следующий бак для отходов.
Контакт состоялся. Проводив подпольщика взглядом, Олег с Юргеном прождали еще с пару минут, наблюдая за улицей — нет ли слежки.
Все обошлось. Записка доставлена. Теперь предстояло вернуться сюда на следующий день. За ответом.
Назад шли тем же путем, через люк. Три часа пешим ходом в подземках Берлина. Вернулись почти к ужину. Усталые, с позывами голода, и полными радостных новостей. С порога сразу засуетилась Кэт — как её называл Герхард. Накрыла на стол. Собрались все семеро, считая и нас с Борькой.
Тут-то Олег и рассказал их одиссею контакта. Юрген описал внешность подпольщика.
— Вальциг, — узнал по наброскам Герхард. — Мой знать его тоже. Из соседний подполья. Их главный штаб находиться в руинах речной вокзал.
— Есть у них рация? — тотчас спросил я. — Как можно связаться?
— Раций есть. Стационарный, мощный, большой. Держать связь с фронтом.
— Ох, ёптыть! — взвился Борька. — Так мы можем через них связаться с нашим командованием?
— Так есть. Яволь. Там передатчик сильней наш тут. Они связан с русский фронт.
— А-а? — залихватски заорал мой боец. — Ур-ра-аа!
Меня самого на почве радости скрутило, что называется, в бараний рог. Борька едва не пустился в пляс. Подскочил к Катерине. С размаху запечатлел поцелуй, сгреб в охапку, отчего та притворно ойкнула. Разлил по кружкам шнапс. Врезали по сто грамм — за состоявшийся контакт.
— Теперь ждать двадцать ноль-ноль, — бросил взгляд на часы Герхард.
— И выйдем на связь с их передатчиком? — Борька не отпускал Катерину, кружась в бурном танце.
— Так есть. Яволь.
— Ура-аа! Козочка моя, ты понимаешь? Я заберу тебя в наши войска. Туда! — махнул он рукой, прижавшись к талии, — за стены Берлина!
До сеанса радиоконтакта оставалось сорок минут. На случай нашей голосовой связи с Ильей Федоровичем, я набросал план вопросов, которые предстояло обсудить. Как держать контакт со связным? Когда в город войдут войска? Все ли мои разработки новейших технологий продолжают использовать в армиях? Как там наше КБ — Королёв, Ильюшин, Яковлев? Как Павел Данилович Гранин? Как Власик, как сын Василий, как сам Сталин? И, наконец, черт вас возьми, когда нас отсюда, собственно, вытащат?
Все это я набросал на бумаге. Двадцать ноль-ноль. Время сеанса настало.
А в этот момент, в рейхсканцелярии происходило следующее…
* * *
Борман рвал и метал. Гиммлер только что доложил, что его помощник Отто Скорцени, возвращаясь из Антарктиды от фюрера, попал в засаду к повстанцам. Попал в Штутгарте. Успели передать по связи, что, приземлившийся с ним самолет подвергся атаке. Выживший в диспетчерской башне оператор успел передать номер и борт самолета. Сопоставив маршрут и номер рейса, Гиммлер сразу смекнул, что Скорцени в руках патриотов. С этим и пришел на прием к Борману. Теперь оба всесильных хозяина нации в отсутствии Гитлера решали, как вызволить из плена их подчиненного. Он должен был предоставить верхушке рейха все сведения, что касались Базы-211. Заодно, как полагал Борман, Скорцени вез им приказ фюрера, снарядить очередной караван субмарин. Для чего? Для
