Атаман - Алексей Викторович Вязовский
Прислуга артиллерийской роты работала как часы. Все шесть орудий были немедленно развернуты. Они открыли беглый огонь по самодельным канонеркам. Ядра вспороли водную гладь, распугивая речных дельфинов. Канонерки немедленно принялись отгребать назад, не переставая вести огонь по последним уцелевшим баржам. К моменту, когда дистанция между противниками увеличилась настолько, что дальше стрелять смысла не было, счет дуэли составил «два-три». Англичане разнесли одно орудие на русском судне, полностью выведя его из игры, вторую канонерку сильно повредили. Русские же потопили или разбили в клочья не успевшие спрятаться в Карамнасе баржи. А в целом, из десяти судов английского каравана уцелели только два — те самые, чьи капитаны оказались сообразительнее остальных.
— Полагаю, мы лишились почти всех солдатских рационов и овса для нашей европейской кавалерии. Какое счастье, что я не послушал идиотов Филлипса и Лонгли и самое важное для армии сгрузил в Буксаре, — он гневно окинул взглядом съежившихся квартирмейстера и начальника разведки. — Капитана под арест, а вам, Лонгли, придется исправлять свои ошибки. Немедленно собрать все уцелевшее дерево, чтобы было из чего построить мост. Эти канонерки нам облегчили задачу, разобрав баржи на доски. И также шустро, как моряк спешит в бордель после долгого плавания, отправьте своих людей в ближайшие селения, чтобы закупить у них хлеба. Исполнять!
Лейк рявкнул с такой силой, что покраснел. Харнесс и Гор с сочувствием на него посмотрели. Теперь досталось и им.
— Нечего пялиться на меня, как на мальчишку, у которого отобрали оловянных солдатиков!
— Но, сэр! — стараясь не дышать в сторону командира, сказал Гор. — У нас еды на три дня. Ровно столько, сколько в ранцах солдат.
— Вас это смущает, полковник, не так ли? А вот меня нисколечко — перед нами скоро появится противник, и он обеспечит нас провиантом.
— Противник? — затупил Гор.
— Ха! Я понял вашу мысль, сэр! — радостно осклабился Харнесс. — Если мы наваляем туземцам и казакам, весь их обоз достанется нам.
— Не если, а когда! — уверенно откликнулся успокоившийся Лейк. — Думаю послезавтра. Устроим им кровавое крещение!
(1) В британской армии существовала практика отправки в колониальные войска не всего полка, а лишь одного из двух его батальонов.
Глава 11
Долго моя увеселительная прогулка по княжеству Ауд продолжаться не могла — наконец-то, коллектор коллекторов, Петр Васильич Черехов, столкнулся нос к носу с англичанами. Вернее, с сипаями под руководством британских офицеров. Красномундирники выступили мне навстречу из Файзабада — всего один неполный батальон, человек триста при двух пушках. Но они прихватили с собой приличную конную толпу джаминдари — местных феодальных землевладельцев, — нечто вроде дворянского ополчения. Практически вся моя кавалерия отсутствовала, гоняясь за английскими фискалами по огромной территории между Гангом и Гугрой, еще одной великой рекой Северной Индии, за которой начинался Непал. В моем распоряжении имелись лишь восемь тысяч пеших меченосцев, сотня донцов и двадцать зембуреков — вполне достаточная сила, чтобы объяснить местным, кто здесь батька.
Я выстроил пехоту огромным каре, внутрь поставил казаков и верблюдов с фальконетами. Собрал командиров-тысячников.
— Объясните своим людям, что любой, кто дрогнет и побежит, будет мною лично зарублен на месте. Не аудовцев и сипаев они должны бояться, а меня. Так им и передайте.
Состроил рожу пострашнее — индусов проняло. Они побежали рассказывать пехотинцам, что их ждет в ближайшее время. Ряды заколебались, казаки принялись носиться внутри каре и охаживать плетьми заколебавшихся. Порядок восстановился быстро.
У большинства мечников и сабельщиков были маленькие щиты. Я приказал, чтобы они били плашмя по ним своими клинками. Сначала нестройный, но потом все более слитной «бам-бам» разнесся над полем. Под этот аккомпанемент на нас понеслась конница, заходя с флангов. Ей хватило нескольких залпов картечи. У индусов, как я заметил, было странное представление о кавалерийской атаке — они налетали гурьбой, но встретив пушечный залп, тут же разворачивались и удирали. Но, быть может, аудовцы просто не горели желанием умирать за англичан, которые их давали и давили, с каждым годом отнимая все больше и больше?
Громыхнули две маленькие пушки, стоявшие на флангах тонкой красной линии из сипаев, ядра влетели в строй меченосцев, он зашатался как пьяный, словно по нему прошла волна.
— Вперед! — приказал я. — Держать строй, сомкнуть ряды! Зачетов, Козин! На дистанции двухсот шагов — огонь по офицерам. По тем, кто в высоких шляпах. Затем — по орудийным расчетам.
Дистанция позволяла мне разглядеть эти странные головные уборы джентльменов в красных мундирах. Время для знаменитого пробкового шлема, обернутого пагри, еще не пришло — они носили нечто вроде черных цилиндров со слегка опущенными полями и с украшениями из белых перьев (1). Очень удобно выцеливать — в рядах тюрбанов сипаев эти шляпы выделялись как баскетболисты среди борцов на посадке в самолет.
Мы все больше и больше сближались, неся потери. Визжала картечь, заорал раненный верблюд, что-то чиркнуло меня по уху, и я почувствовал, как струйка крови потекла за воротник. Другим везло меньше — индусы валились снопами, но продолжали двигаться вперед, понукаемые казаками и с ужасом оглядывавшимися на меня командирами-туземцами.
Загрохотали фальконеты, затрещали выстрелы казачьих карабинов — цилиндры так и покатились на землю вместе со своими владельцами. Я разглядел в подробностях босоногих сипаев в коротких кирпичного цвета мундирах и белых панталонах. Мужественные, усатые, выше и плотнее обычных индийцев. Что заставляло их служить кафирам, стрелять в своих соотечественников, служить инструментом подавления и закабаления целого субконтинента?
На смену выбитым офицерам пришли их заместители из сипаев. Я слышал, что ими обычно становились старосты общин, из которых набирались рекруты. Их авторитет у сипаев был непререкаемым, их тоже нужно отстреливать.
— Казаки! Огонь по тем, у кого нашивки!
Сипаи все ближе и ближе. Сейчас раздастся ружейный залп, но меченосцев уже не остановить — они миновали черту ужаса и оказались в зоне ненависти. Рубить, резать, рвать зубами — воинственный крик усиливался все больше, а ряды смыкались уже без понуждения. Вражеская кавалерия гарцевала в стороне, не вмешиваясь в происходящее — их черед придет, если мы побежим. Но это уже вряд ли.
— Бегом! — заорал я. — Бей, режь, круши!
Казаки залихватски засвистели, не прекращая вести огонь из карабинов. Первые ряды качнулись и бросились на стену выставленных штыков. Сипаи
