Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.
— Где Риттен? Мне нужны диски Белонце! Пусть срочно налаживают производство этих летающих блюдец.
— Сейчас барон будет, — присела, обняла фрау Кролль.
— Пусть захватит с собой Шаубергера. Это конструктор дисков. У меня появились идеи. Слышите?
Два автоматчика вытянулись в струнку. Жестом вскинув руки в приветствии «хайль», ринулись искать инженера, который в данной истории находился в стенах Базы-211. В реальной же истории эволюции Земли как планеты, Виктор Шаубергер уже был под защитой союзников. После войны он будет жить с семьей в Америке. Там, собственно, и продолжать свои опыты. Но сейчас, здесь, в данном витке альтернативной эпохи, он был в Антарктиде.
— Ах, вот вы, мой милый барон, — вяло приветствовал Гитлер возникшего коменданта у кресла. Препарат начал действовать минуту назад. Гнев сменился полной апатией. Руки безвольно повисли вдоль подлокотников кресла. Пустым взглядом герр Кролль скользил по рисунку.
— Вы звали меня? — склонился участливо фон Риттен.
— И вас звал, и Шаубергера.
— Мне передали, когда я уже был в прихожей. И сразу послал за ним.
Гитлер бездумным взглядом окинул хозяина Базы-211. Спустя пять секунд он уже забыл, чем хотел поделиться с гостями. Приступ паранойи прошел, но осталась апатия. Плюс амнезия.
Вошел инженер. Губер показал знаком пока подождать. Ева встала навстречу. Предложила чай: как известно, кофе фюрер не пил. Мило беседуя, увела в сторону.
А герр Кроль меж тем уже занялся новым рисунком. Кризис в этот раз миновал всесильного наци номер один. Шаубергер так и не узнал, с кем столкнула судьба в лице четы Кролль. Измененная внешность фюрера не давала повода подозрениям. Да Гитлер, собственно, и забыл уже о конструкторе. Куда больше его теперь занимала картина. Блонди свернулась клубком в ногах хозяина. Снаружи Базу-211 накрывал снежный буран, не столь редкий здесь, в снегах континента.
Постепенно, час за часом, очередной день в комплексе Нового Берлина подходил к концу. Удалился Шаубергер, так и не поняв, для чего его вызывали сюда. Удалился фон Риттен, пожелав Еве тихой доброй ночи. Осталось лишь самое близкое окружение, знавшее тайну пребывания их хозяина здесь.
Следующий день был последним в этом году. Сорок четвертый подошел к концу. Наступал год сорок пятый. Фрау Кролль накрыла с обслугой праздничный стол. Во главе сидел хозяин Базы-211, барон фон Риттен. Присутствовал весь штат близкого окружения, включая охрану. Разлили в бокалы шампанское. Гитлер не пил. Подняли тост за сорок пятый — Победу. Отсутствовал только Скорцени. Оберштурмбаннфюрер в этот момент сидел в каюте подлодки, пока ее ремонтировали у берегов острова, гадая: какой он будет — этот сорок пятый год? И что принесет он Германии?
А между тем, в совершенно другом конце света, происходило следующее…
Глава 14
1944 год.
Берлин.
Последний день уходящего года.
Наступило 31-е декабря. Год сорок четвертый отдавал бразды правления молодому году сорок пятому. Отдавал, борясь за каждый миг своей жизни. Конец подкрался незаметно. Бац! И вот он — последний день уходящего сорок четвертого…
Проснувшись утром в подземке, Борька первым делом зашептал в ухо:
— Ты совсем съехал с катушек, лишенец?
— Чего? — не понял спросонья. Голова гудела как колокол. От шнапса двоилось в глазах. Похмелье, едрит твою мать. — Чего это я съехал с катушек?
— А какого беса ты вчера начал рассказывать этому, как его… ну, бородатому…
— Олегу, что ли?
— И ему, и мальцу тому…
— Николаю?
— Всем троим! И немцу тоже! На букву «г» — Герхарду.
— Да что рассказывать-то? Поясни, а то мне в туалет надо.
— Обождет туалет. Ты по-пьяне начал плести о своем будущем времени! Заявляю со всей откровенностью, Саня. Я тут не при делах. Усек? Какие, нахрен, ракеты? Какой Гагарин? Какой в беса космос? Что за луноход, твою мать?
Вот те нате, хрен в шпинате — проскользнуло в мозгу. — Ну и самогон, черт его взять! Похмелье вмиг улетучилось. Обвел сфокусированным взглядом вчерашний ночлег. Хозяин уложил нас на широкий двуспальный диван. За висящим куском ткани спал сам Герхард. Помню, вчера нам показывали три смежные комнаты: в одной спала Катерина, во второй на разных лежанках — Олег с молодым Николаем. Как я понял, они считали себя отцом и сыном — раз оба бежали из Дахау. Не родными, разумеется, а побратимами войной. Концлагерем. В третьей комнате, как я и предполагал, была типография. Печатный станок, пишущая машинка, приемник и портативная рация. Стол, заваленный кипами листовок. Карта Берлина во всю стену, утыканная флажками. Два топчана, шесть стульев, диван, раскладушки. И много поношенных вещей, очевидно, для маскировки. Плюс два шкафа, комод, шифоньер. Сбоку кухня с плитой. В коридоре уборная. Вот и весь жилой блок катакомб.
Вот черт! И что ж я вчера молол спьяну? Очевидно, после стольких дней воздержания, немецкий хмель ударил в голову, потому и «…тут Остапа понесло». Что мог я там наплести почти незнакомым людям?
— Я хоть тайны военной не выдал? — слабо пошутил я, причем, тоже шепотом, пока все еще спали. — Про наше КБ ни слова?
— Какое, к черту, КБ? У тебя язык заплетался. Полеты на Марс, лазеры, компью… как их там?
— Компьютеры?
— Вот-вот. Это я уже немного знаю твои лексиконы из будущего, а пойми — каково им, четверым, первый раз услышать о каких-то орбитальных станциях, спутниках? Космо… космонавтах? Тьфу-ты, ёптыть, язык сломаешь.
Пришлось провести ревизию всему организму. Выскользнул в уборную, стараясь подавить стыд. Горечь, что мог наплести первым попавшимся людям о днях своей прежней жизни — там, у себя, в двадцать первом столетии — теперь не давала покоя.
Вернулся, стыдливо пряча глаза. Борька курил за столом. Проснулась хозяйка. Улыбнувшись, стала хлопотать на кухне. Поставила чайник. Что-то щебетала новому гостю, заливаясь румянцем. Бравый солдат с раной на заднице ей определенно пришелся к сердцу.
— А сам? — зашипел я, присаживаясь, косясь в сторону девушки. — Сам-то чего откровенничал?
— Не понял! Зуб даю — молчал
