Атаман - Алексей Викторович Вязовский
Пробравшись через грязные кварталы разной степени обветшалости и разрушения, мы добрались до «Четырех садов» возле грандиозной гробницы Хумаюна. Увы, нас ждало все то же чувство печали — некогда великолепные сады оказались заброшенными, а частично, еще и превращенными в огороды обывателей. На одном из пустырей, возникшим на месте бывшей аллеи, раскинулся бивуак людей Азмуддина-ходжи — столичный градоначальник-килладар очень просил пощадить чувства делийцев, не забывших зверства и террор рохиллов Гулам Кадира.
К моему удивлению, именно один из вождей этих афганцев попросил меня о встрече в лагере салангов, именно из-за него Азмуддин вытащил меня из Красного форта и привез в свой шатер.
Фейзулла-хан, мускулистый мужчина средних лет, с морщинисто-бороздчатым, как персиковая косточка, лицом с хищными заостренными чертами, оказался человеком дела. Он не стал разводить турусы на колесах, плести восточные кружева славословий — выражаясь короткими, односложными фразами, сразу попросился в мой отряд.
— Возьми к себе, юзбаши-Пьётр, не пожалеешь. Вы идете на инглиси, сахиб, да, на инглиси. У нас с ними свои счеты. И с подонками из Ауда, да. С этими особенно. Мимо них не пройдете, нет. Они, сахиб, вассалы Компани бахадур. Ее руку держат. В рот ей глядят, хотя что почтенного в шайке нарушителей договоров? Эти инглиси всегда так поступают, да, сахиб. Сперва обещают, потом предают. Нет ни совести, ни чести. Уж вы мне поверьте, сахиб. Вырезать их всех до единого!
Мне казалось, что афганцы-рохиллы сами не без греха, злодеи такие, что пробы ставить некуда. Но все оказалось сложнее. Их княжество в Рохилкханде четверть века назад было разгромлено сначала маратхами, а потом соседи-ауды его к рукам прибрали, причем, за спиной последних стояли британцы. Часть пуштунов ушла за Ганг, часть осела в княжестве Рампур, а часть перешла к партизанской войне.
Сколько же здесь, в Индостане, накопилось конфликтов! Просто змеиное кубло! Мусульмане против индуистов, и те, и другие — против сикхов, теперь еще проблема местных афганцев вылезла наружу. А сколько еще вскроется набухших язв на несчастном субконтиненте? Пока существовало не на бумаге, а на деле государство Великих Моголов, оно, как всякая уважающая себя империя, загоняло под плинтус межнациональную, межконфессиональную, межплеменную и еще не знаю какую вражду. Вот его не стало, сдулось — и пошло-поехало. Быть может, мы своим устремлением снести отсюда британцев к едрене-фене сделаем только хуже? А что если британская империя, идущая на смену могольской, не самый худший вариант?
Нет! Я тут же изгнал эту предательскую мысль ссаными тряпками: вспомни, Петр, о Бенгалии, о миллионах погибших там по вине Ост-Индской компании!
Так, стоп-стоп! Поддавшись мимолетному сомнению, что-то важное упустил из слов афганца. Он сказал, что часть рохиллов подалась в партизаны. Уже не эти ли герильяс ищут со мной союза? Оказалось — угадал! Фейзулла-хан представлял именно это крыло пуштунского сопротивления. По его словам, к моему отряду присоединится не менее двух тысяч испытанных бойцов, имеющих колоссальный опыт боевых действий в джунглях.
— Каждый воин, сахиб, имеет саблю, щит и ружье-джезайл. Конных среди нас мало — это, да. Зато все с опытом и инглиси ненавидят. Ни за что не предадут. Золото их не возьмут, как другие. Часто предлагали, да — больше не предлагают.
Я хмыкнул, предполагая, что не предлагают потому, что переговорщики закончились. Да уж, серьезные ребята.
— Что думаешь, Азмуддин-ходжа?
Саланг хмуро кивнул, будто ждал моего вопроса:
— В нашем отряде, юзбаши Пьётр, большинство с горами знакомы, а не с джунглями. Такие воины, как эти рохиллы, нам бы пригодились.
Тут он, что называется, в точку попал: гурхки — почитай, отличные альпийские стрелки, саланги — мастера горных засад или быстрых конных наскоков, казаки и сикхи предпочитают открытую местность, за исключением гребенцов Зачетова. А эти пуштуны-эмигранты здесь выросли, будущий театр военных действий знают как свои пять пальцев. Не Бенгалию, конечно, но до нее еще надо добраться. Хитрые англичане прикрылись поясом безопасности из вассальных княжеств — Ауда и царства Каши со столицей в Бенаресе-Варанаси, городе мертвых. Я уже изучил карту. Битва за Калькутту, до которой из Дели полторы тысячи верст, начнется, уверен, где-то там, неподалеку от Бенареса, то есть ровно посередине нашего маршрута.
— Опять же отряд вдвое увеличится и превратится в серьезную силу. Станешь ты, Пьётр, не юзбаши, а май бааламом, как принято у индусов называть командиров сипаев, или, по-нашему, отцом родным, или, по-вашему, атаманом, — на полном серьезе выдал ходжи.
— Прозвище «атаман» мне как-то ближе, — крякнул я, скрывая, что идея с привлечением новых сил мне по душе.
Соблазнительно, черт возьми! С таким отрядом за плечами с мной начнут считаться, а не приказания раздавать — пойди туда — не знаю куда, сделай то, не знаю что, да еще огреби за это люлей. Сильно меня Платов последнее время напрягал, еще с берегов Инда. Выполнил миссию — и что? Ни спасибо, ни награды… Оставили по умолчанию деташемент в подчинении — похоже, идея превратить Особую сотню в нехилый спецотряд Матвею Ивановичу понравилась. Что дальше-то?
— Им же платить придется, как здесь принято. А где я деньги найду? — завел я дискуссию с Азмуддином в присутствии Фейзуллы, говоря о нем и его людях в третьем лице вопреки приличиям.
Но вождь рохиллов мою бестактность проглотил, а Азмуддин честно за него ответил:
— У тебя, атаман, удача на плече сидит. Люди видят, люди верят. И Земан-шах тебе благоволит. Слово за тебя сказал!
Вот и окупились мои усилия по вызволению шаха из плена.
— Хорошую добычу с тобой возьмем, сахиб, — тут же отозвался хан.
Я его еще немного поспрашивал, и тут-то выяснились некие детали. Как ни тщился Фейзулла-хан, как ни расписывал, какие экипированные бойцы из рохиллов, но правда вылезла наружу. Требовалось их приодеть, приобуть да вооружить получше.
— Про арсенал наш подумал? — уточнил я у Азмуддина, имея в виду ту гору железа, что мы собрали на поле боя с Синдией и еле-еле доперли до Дели.
Вождь салангов согласно кивнул, рохилл напряженно на меня смотрел.
— Как насчет дисциплины, Фейзулла? Не будет у нас с вами проблем?
— Дисциплина? — Азмуддин подсказал, что это значит, хан удивился. — Не выжить рохиллам, да, сахиб, если младшие не слушают старших. Ты старший, атаман, отец людей.
Ходжа заявил, что он лично передо мной будет отвечать за рохиллов.
— Значит, договорились, — принял решение я и озадачил собеседников вопросом. — Как вы к
