Небо в огне - Алексей Ковригин
Пулемётчик врага уже оба диска опустошил, но ни одна пуля мимо меня так и «не просвистела». Хотя говорят, что «свою» пулю всё равно не услышишь. После разворота между нами остаётся метров четыреста, но скорость у меня приличная и мы быстро сближаемся. Через оптический прицел мне «в профиль» очень хорошо видна вся эскадрилья противника, но своей целью выбираю всё-таки ближайшего. Короткая очередь… Есть попадание! Из выхлопных патрубков бомбардировщика вырываются чёрные клубы дыма и «Бреге-19» как-то сразу «клюёт носом» и начинает обречённо валиться на правое крыло. Видимо пилота тяжело ранило или вообще убило, и он утянул своим весом штурвал вправо. Дальше вообще происходит то, за что «особенно люблю» современное «боевое построение». Даже возникает чувство «дежавю» какое-то… Пытаясь уйти от неминуемого столкновения со своим левым ведомым, ведущий звена шарахается вправо и предсказуемо сталкивается уже с правым своим ведомым, врезавшись крылом в его крыло и зацепившись за него своими крыльевыми подкосами. Как семечко клёна самолёты сцепившись крыльями начинают «в темпе вальса» валиться на землю. Вижу как от первого сбитого мною самолёта отделяется фигурка человека и раскинув руки летит вниз, спустя несколько мгновений над ним раскрывается купол парашюта. Дальше моё внимание переключается уже на остальных вражеских «налётчиков».
Расстояние до оставшихся самолётов не превышает трёхсот метров и мы по прежнему сближаемся. Но они уже проскочили немного вперёд. Блин! А ведь так могу и нарваться. По мне сейчас как минимум стреляют четверо, пора бы уже и сваливать с этой «негостеприимной помойки» пока ещё не совсем поздно стало. Ухожу вниз и с креном в правый разворот спасаясь от обстрела. Однако это вовсе не моё отступление, а всего лишь такой манёвр. Заканчиваю разворот и через пару минут вновь нагоняю противника, но в этот раз сильно уж рисковать не хочу. Хотя при развороте на перерез курса меня опять выносит немного вперёд «под тридцать три пулемёта» и вновь вся эскадрилья передо мной как на ладони. Но так для меня даже лучше. Вот вам господа «на посошок» мой маленький «дембельский аккорд». Приникаю к прицелу и хищно оскаливаюсь. Ну, нет ребятки! Как там было в анекдоте? «Да чтоб мне с шести стволов и не попасть в такую кучу апельсинов?»© Нажимаю сразу на все гашетки и с четырёхсот метров длинной очередью секунд на восемь-десять, мстительно поливаю вражеский строй самолётов свинцовым градом из пулемётов и пушек. Кому-нибудь, что-нибудь, да всё-таки прилетит. И «прилетело»… Да так, что даже сам не слабо так охренел! А «всего-то» произошёл тот самый редкий случай, что у артиллеристов зовётся «золотым попаданием». Возможно снаряд «эрликона» лишь просто удачно зацепил своим осколком взрыватель авиабомбы, а может вообще на нём взорвался, но вот бомба сдетонировала, а следом произошла детонация боезапаса. И это хорошо, что у меня челюсть ремешком от шлемофона плотно «пристёгнута», а то отвалилась бы нафиг…
В середине строя бомбардировщиков вспухает облако разрыва. Вначале серое, но спустя всего мгновение уже окрашенное в багрово-чёрные тона от дыма и подсвеченное изнутри сполохами горящего бензина из в клочья разорванного бензобака. Что случилось с остальными самолётами, скрытыми за облаком взрыва, мне сейчас остаётся только гадать. Но вот два ближних ко мне «Бреге-19», ударной волной подкидывает вверх и небрежно отбрасывает в мою сторону на десяток метров как пустые спичечные коробки. Обламывая крылья, отрывая колёса и складывая уже почти полностью оголённые от обшивки остатки каркасов фюзеляжей пополам. Вспыхивает бензин из пробитых бензобаков и два огненных болида с рёвом устремляются к земле. Выжить в этом огненном аду невозможно. Но и меня может постичь такая же участь.
Пока я «в некотором ошеломлении» глазею на этот «локальный армагеддон» мои руки и ноги начинают жить своей, отдельной от остального тела жизнью. Левая педаль отжата до упора, ручка управления принята на себя до ограничителя и максимально отжата также влево. Моя «единичка», словно горячий и норовистый скакун пытается «взвиться на дыбы» и развернувшись на месте рвануть прочь, в сторону от этого «апокалипсиса». Но «дрифтинг» на самолёте, это что-то из области «ненаучной фантастики» и, естественно, ничем хорошим закончиться не может. Разве что неминуемым срывом в штопор. Спохватившись, отдаю ручку управления от себя почти до нейтрального положения, но педали не трогаю и руль направления оставляю без изменений. С очень сильным креном на левое крыло ухожу в крутой левый вираж, но меня по инерции несёт прямо в облако. Всё-таки «немного засмотрелся» на взрыв и манёвр уклонения от него начал слишком поздно и… к тому же совсем не в ту сторону. Раззява! В жуткой тревоге ожидая неизбежного, наблюдаю как в мою сторону летят какие-то обломки, куски чего-то горящего и дымящиеся ошмётки перкаля и фанеры от фюзеляжей погибших самолётов.
«Бреге-19» может легко взять на свои внешние крыльевые подвески четыре «маленькие» авиабомбы весом по пятьдесят килограммов, а также дополнительно принять в кабину бомбёра ещё десяток «малюток» по пуду в каждой. В итоге получается, что теоретически могли взорваться все триста шестьдесят килограммов боезапаса. Но учитывая сильный износ двигателей этих бомбардировщиков, вряд ли их загружали по максимуму. Но вот сколько килограммов рвануло здесь на самом деле, не имею не малейшего представления, однако это явно не пятьдесят кило. Слишком уж большой взрыв получился. Не помню точно, где и когда это услышал, но вроде бы взрыв на земле всего одной стокилограммовой фугасной бомбы даёт уверенное поражение её осколками в радиусе до ста метров. А вот действие самой ударной волны на таком расстоянии уже незначительно. Правда вот тоже совсем не помню, для кого и с какой целью рассчитывались все эти параметры. Но так ли это на самом деле и в чём всё-таки отличие воздушного взрыва от наземного, мне вот прямо сейчас невольно придётся испытать
