Небо в огне - Алексей Ковригин
Инстинктивно зажмурив глаза и съёжившись в маленький комочек пытаюсь по максимуму вжаться в кресло пилота. Как за спасательный круг судорожно уцепившись за баранку ручки управления и вновь утянув её на себя до упора, словно она сейчас может меня от чего-то защитить или чем-то помочь. Внезапно самолёт вздрагивает от сильного удара и до меня доносится громкий металлический звон откуда-то из-под капота. Мать-мать-мать… Лишь бы это не мотор и не колёса, всё остальное переживу и как-нибудь сяду. Затем следует целая череда мелких попаданий и моего «боевого коня» начинает трясти как припадочного. Слышится угрожающий скрип и какой-то натужный скрежет, по обшивке капота словно что-то частым градом барабанит. А сквозь плотно прижатые наушники шлемофона слышу треск разрываемой ткани, хруст фанеры и металлический скрежет разрезаемой обшивки крыльев и капота. Неожиданно что-то с недюжинной силой пытается откинуть меня назад рванув за правый рукав реглана. Но вот оторвать мои пальцы, намертво прикипевшие к рулевой баранке, сейчас вряд ли удастся хоть кому-либо. Правое плечо сразу же словно огнём обжигает. Вновь сильнейший удар по фюзеляжу, протяжный металлический дребезг и слышу громкий хруст ветрозащитного козырька. А по моему лицу, тут же без всякого промедления, кто-то невидимый и безжалостный словно наотмашь бьет плотно скрученным рулоном наждачной бумаги. Крупнозернистой, мать её так, бумаги! Сильный поток воздуха летит мне навстречу и немного остужает вспыхнувшую на лице дикую боль. На губах ощущается солоноватый привкус крови, правую скулу саднит после удара, а верхняя губа сразу распухает и ноет, словно только что пропустил чувствительный джеб в голову. Напоследок меня встряхивает ослабевшей ударной волной и в нос тут же лезут едкие и противные до тошноты запахи от сгоревших краски, лака и машинного масла, вонь и чадная горечь горелого дерева, и приторный смрад сгоревшей человеческой плоти. На этом всё прекращается.
Осторожно открываю глаза и облегчённо перевожу дух. Слава богу, очки целы и зрению ничего не угрожает. Но вот мой самолёт рыскает по курсу и вообще ведёт себя как упившийся матрос, покидающий портовую таверну. Пытаюсь выровнять полёт, но ручка управления двигается с большим трудом. Тоже самое относится к педалям. Не, так-то они двигаются вполне нормально, вот только моя «контуженная единичка» ведёт себя совершенно «ненормально» и отзывается на все мои манипуляции как-то очень уж странно. Оборачиваюсь назад и в груди всё холодеет. Весь правый бок фюзеляжа моего самолёта буквально зияет огромными разрезами и большими дырами в обшивке. Мне даже со своего места хорошо заметны тяговые тросики и элементы силового набора каркаса планера. За рулём высоты, как у детского воздушного змея, мотыляются две длинные ленты из перкаля, содранного с обшивки. Законцовка правого крыла руля высоты залихватски заломлена вверх, словно поля у шляпы техасского рейнджера, а самый верх руля направления вообще свёрнут на левый бок, подобно гребню побитого, но непобеждённого бойцового петуха. Однако всё это очень хреново! Похоже, что с управлением самолёта у меня сейчас начнутся большие проблемы.
Перевожу взгляд на капот и предварительно оцениваю полученный ущерб. Передний кронштейн крепления оптического прицела вырван с корнем и тот сейчас «целится» куда-то вверх и влево. Наверняка оптика разбита и вряд ли мы отремонтируем её своими силами, уж проще новый прицел купить. Кожух капота весь испещрён рваными дырами и вмятинами, но запаха бензина не ощущаю и значит бензобак на моё счастье цел. А значит, всё не так уж и страшно. Листовой дюралюминий для капота мы где-нибудь найдём, в крайнем случае жестью обтянем. В правом крыле возле самой законцовки зияют сразу две дыры и в любую мой кулак свободно пролезет. По всей плоскости короткие узкие разрезы, словно гигантская кошка свои когти тут точила. Хорошо ещё что края разрезов и дырок внутрь вогнуты и сильного сопротивления воздуху оказывать не станут. А вот левое крыло самолёта на самый первый и беглый поверхностный взгляд совершенно не пострадало, хорошо бы, чтоб оно так и оказалось при наземном осмотре. От защитного ветрового козырька в погнутом каркасе остался только небольшой кусочек плексигласа, сиротливо застрявший в левом углу. Видимо это осколками козырька мне по лицу и прилетело. А вообще-то, вот грех мне на судьбу жаловаться! Всё вокруг вдребезги, а я живой и почти что целый. И ведь «ни в одном глазу»! Вот и верь после этого поговорке, что: «Везёт только дуракам и пьяницам». Хм… Какая-то она «двоякая», эта поговорка.
Осматриваю самолёт, пытаясь хоть как-то приспособится к его управлению, как вдруг… Да, мать же моя женщина! Ну, когда ж это «вдруг» от меня отстанет-то? Уж и думать забыл о «больших пацанах», а они вон, нарисовались, хрен чем сотрёшь! Ломятся ко мне внаглую, «как в привокзальный буфет»© Да уж… У них шесть «Виккерсов» против моих четырёх пулемётов. Пушки, наверное, можно вообще не учитывать. Там хорошо, если по три снаряда на ствол осталось, да и пулемёты мои считай пустые. А главное, управляюсь с трудом и ещё прицел… Тяжко вздыхаю. Ох, ёпрст! Однако ж хреново тебе, Миша, сейчас придётся! Ладно, мне деваться всё равно некуда. Был бы самолёт исправен, ещё б можно было попробовать «пофигурять» и попытаться «сбежать от хулиганов», но не в моём нынешнем положении это делать. Ни вправо, ни влево даже нечего и думать отворачивать, сразу срежут, тоже самое касается «иммельмана» или «бочки». Да и сам вряд ли сейчас рискну с такими большими проблемами в управлении самолётом идти на фигуры высшего пилотажа. Мне остаётся лишь одно, атаковать «тупо в лоб». Тем более, что эти идиоты похоже и не собираются расходиться в стороны и брать меня «в три огня». «Ножницы» по всей видимости им пока тоже неизвестны. А вот так, сблизившись и тесно прижавшись, они будут только мешают друг другу и лишь кто-то один из них станет мне по-настоящему опасен. Уверен на все сто процентов что остальные двое, как пить дать, наверняка отстреляются мимо. И не смотря на весь этот драматизм и критичность текущей ситуации, мне так и хочется вскочить со своего кресла и начав аплодировать радостно воскликнуть: — «Да здравствует современная Воздушная Доктрина! Гип-гип ура, товарищи!»
Бросаю
