За гранью - Василий Седой
Афродита, надув губы, похоже, не прекратила за мной наблюдать, иначе её невольное хихиканье не объяснить. Да и говорить она начала явно через с трудом удерживаемый смех.
— Ладно, я тебе ещё припомню нежелание делиться секретами, но сейчас и правда надо рассказать, как ты выражаешься, что как и почему. Переродился ты в тысяча девятьсот сороковом году, и досталось тебе тело парня-сироты двадцати одного года от роду, только недавно призванного на службу. Все, что нужно, ты узнаешь, освоив память парня, но кое-что и я тебе расскажу. Зовут тебя теперь Сергей Сергеевич Сергеев. Сторож нашел подкидыша возле входа на территорию детдома, вот по его имени и назвали пацана так оригинально. Но это так, забавная деталь, а вот что важно — это конфликт с начальником заставы где выпало служить парню. С одной стороны, ему повезло попасть служить в пограничники, потому что он об этом мечтал с самого детства, а вот начальство… тут не повезло.
Афродита чуть не на минуту замолчала, будто к чему-то прислушиваясь, а потом вдруг затараторила.
— Похоже, мне пора, но пару слов ещё успею сказать. В общем, парень стал невольным свидетелем того, как пьяный лейтенант избивал свою жену и, более того, полез её защищать. Это произошло ещё до призыва его на службу, в Москве. Казалось бы, ничего страшного, тем более что тогда ещё лейтенант просто набил вмешавшемуся не в свое дело пацану морду, вот только парню не повезло спустя два года попасть служить на заставу, которой командует этот самый бывший лейтенант подросший за это время в звании. В общем, начальник заставы узнал парня и теперь откровенно его гнобит всеми возможными способами. Собственно, из-за его происков парень и погиб. Его, несмотря на его высокую температуру, поставили на пост, где он и умер, а ты занял его тело. Ты, Сергей…
Что ещё хотела сказать Афродита, я не знаю, потому, что она вдруг исчезла, я же, оставшись в одиночестве, неожиданно расклеился. В голову полезли мысли о прошлом мире и, конечно, о жене. Всё-таки она сейчас оказалась в такой ситуации, врагу не пожелаешь.
Мало того, что находиться рядом с руководителем государства во время мятежа — это прям смерти подобно, так ещё и у этого руководителя наверняка возникнет уйма вопросов по поводу лечения. В том, что там сейчас идёт рубка за власть с неясными перспективами, сомневаться не приходится, и одного этого достаточно, чтобы переживать за родного человека. Но главное — как Сталин отнесётся к засвеченным способностям жены. Не приведи господь, решит выбить все её секреты или вообще сжечь на костре как колдунью какую, вернусь и порву как тузик грелку.
На самом деле я явно себя накручивал, не такой уж Сталин и зверь в человеческом обличии, как о нем писали в моем мире. По крайней мере, мне он показался вполне вменяемым разумным человеком, но, даже понимая это, всё равно я продолжал себя терзать, представляя самые ужасные ужасы. Не могу даже предположить, чем закончились бы эти мои размышления, но их перебила внезапная резкая боль, терпеть которую не было никаких сил. Началось освоение чужой памяти, и я, как это ни странно прозвучит, сознание потерял даже с некоторым облегчением. Вернее, боль встретил с облегчением, а сознание потерял уже, наверное, даже с радостью.
Позже я очнулся и, пережидая остатки боли, просто не знал, плакать мне или смеяться.
Нет, положительный момент в принятии чужой памяти есть, и он неоспоримый. Боль из-за расставания с любимой слегка притихла, да и в целом эмоции притухли, но вот осознание, в какого мудака я попал, не радовало.
Сергеев оказался тем ещё кадром, напрочь зомбированным пропагандой и упрямым как стадо баранов.
Оказывается, жену тогда в Москве лейтенант поймал на горячем, и Сергеев, сука, об этом прекрасно знал. В общем, то, что он тогда, чувствуя поддержку товарищей — а они тогда возвращались из музыкальной школы толпой, — полез защищать профурсетку, объяснялось исключительно желанием выделиться из толпы и рисануться перед девчонками из детдома.
Ему тогда и в голову не могло прийти, что его друзья побоятся связываться с взбешенным военным, поэтому он и выхватил по лицу со всей пролетарской ненавистью от разъяренного мужика…
В общем, было и ладно, можно сказать, быльем поросло. Фишка в том, что этот скунс смог благодаря своей комсомольской активности попасть в пограничники, была такая возможность. Нет, в целом этом нормально, и был немалый шанс, что там из него воспитают нормального мужика, только вот не повезло. Спорный, кстати, вопрос кому больше не повезло, Сергееву или командиру заставы, куда он попал служить.
Естественно, командир заставы узнал этого защитника, да и не чтобы сильно пьяным он был во время первой их встречи. Понятно, что этому командиру были неприятны воспоминания о случившемся, тем более, что с женой он тогда развёлся. Поэтому этот вполне вменяемый человек предложил Сергееву написать рапорт на перевод в другую часть и даже пообещал поспособствовать в переводе куда-нибудь, где служить будет полегче. Но этот дятел, в тело которого я угодил, что называется, закусил удила и наотрез отказался переводиться. Более того, он начал доставать комсомольцев заставы разговорами об аморальном поведении командира заставы, хая его как только можно и нельзя тоже.
По-хорошему, прикопай командир заставы этого дятла по тихому, никто бы слова не сказал против, Сергеев за пару месяцев достал сослуживцев не по-детски, но командир терпел.
Единственное, что он себе позволил,— это попросил старшину сделать из этого неадеквата человека. А вот тот миндальничать не стал, и Сергеев отгреб по полной программе, что характерно, строго по уставу. Кстати сказать, в караул Сергеев сам пошёл с действительно высокой температурой в надежде отдохнуть от службы.
Как бы он себя ни ставил активистом, а на самом деле по жизни был бирюк бирюком, и вся его активность его была наносная. Говоря проще, он вообще ненавидел людей, особенно тех, кто сильнее его.
В общем, то ещё мне счастье досталось, и радости это не доставляло от слова вообще. Тут проблема была ещё в том, что даже если бы Сергеев сейчас куда-то перевелся, избавиться от наработанной репутации ему было бы ну очень сложно.
Не успел я подумать, что со всем этим делать, как услышал гулкие шаги. Память усвоилась нормально и я, благодаря
