За гранью - Василий Седой

Несмотря на то, что эта самая смена была достаточно далеко, когда я встал во весь рост, сержант увидел, как я вставал, и, естественно, предъявил:

— Сергеев, ты что, спал на посту? Я видел, что ты лежал на земле и встал при нашем приближении.

— Нет, товарищ сержант, отжимался, чтобы сон прогнать, — бодро ответил я и с удивлением взглянул на окружающих, зашедшихся в безудержном ржаче.

— Тыыы отжимался? Такой юморески я ещё не слышал, — выдавил из себя сержант и снова заржал.

Я же, глядя на это представление, соизволил наконец осмотреть доставшееся мне тело и подумал: «да, с отжиманиями я явно погорячился. Рост у меня теперь где-то метр семьдесят, может, чуть больше, а вот телосложение можно смело назвать дистрофическим. Да и форма сидит так себе. Глиста в стакане, по-другому и не назовешь».

Рассмешил товарищей, чего уж тут, но это ладно, главное сейчас — подумать в спокойной обстановке, что мне с этим неоднозначным наследством дальше делать.

Как выяснилось довольно скоро, со спокойной обстановкой как раз проблема, всё-таки тяжело живётся человеку, которого если не ненавидят, то презирают окружающие…

Глава 8

Хрен его знает, может, Сергееву действительно было комфортно находиться перед глазами командира заставы и выступать этаким раздражителем, от вида которого у начальника зубы сводило, но мне это не нравилось. Ещё больше не нравились косые взгляды сослуживцев и навязчивая опека старшины. В общем, я уже во второй половине дня «случайно» пересекся с начальником заставы и, не мудрствуя лукаво, спросил:

— Ваше предложение о переводе ещё в силе?

Тот вместо того, чтобы обрадоваться, ответил вопросом на вопрос:

— Что, служба перестала мёдом казаться?

Вот честно, посмотрел на него, как на придурка, а про себя подумал: «хотел как лучше, а получилось как всегда. Что ж так не везёт мне в этом мире? Я сейчас не в том настроении, да и характер у меня не такой, чтобы меня воспринимали совсем уж за бесхребетного, и мне вообще пофиг, что там намутил предшественник, сейчас-то в его теле нахожусь я».

В общем, я внимательно посмотрел начальнику заставы в глаза, молча развернулся и хотел бы сказать, что ушёл, но нет, не успел и шага сделать, как услышал:

— Я тебя не отпускал.

Я так же молча развернулся обратно и в упор уставился немигающим взглядом в лицо этого начальника. Знаю, как неприятен такой взгляд, особенно для вышестоящих, вот я и провоцировал начальника сознательно. Просто за какие-то доли секунды я для себя решил: не получилось по-хорошему разойтись краями, и ладно, значит, противостояние продолжится, но уже по-другому. Понятно, что величины мы несопоставимые, но я крови все равно попить смогу, и не факт, что в итоге этот старший лейтенант не пожалеет, что не воспользовался счастливым случаем.

Я, продолжая в упор сверлить взглядом оппонента, успел отметить для себя, что как-то я слишком быстро завелся, прямо с перебором, при том вспыхнул, как спичка, и готов был действовать даже в ущерб себе, лишь бы выпятить свое я. Странно все это, похоже, по большей части это влияние доставшегося мне тела, но подумаю я над этим позже, сейчас мне особо не до анализа.

Лейтенант, похоже, сообразил, что прогибаться под него никто не планирует, а проблема может только усугубиться, вот и попытался отыграть назад.

— Пиши рапорт о переводе, но теперь помогать устроиться получше я не буду.

— Напишу при условии, что перевод будет подальше отсюда, например, в Белоруссию.

Лейтенант явно хотел ответить что-то резкое, но сдержался, немного подумал и кивнул: утвердительно и ответил

— Договорились.

Всё-таки желание начальника заставы избавиться от Сергеева, похоже, было прям запредельным, иначе объяснить скорость, с которой он организовал перевод, невозможно. Не знаю, на какие рычаги он нажимал и какие ресурсы он подключил к решению вопроса, но уже через два дня я летел в самолете с юга Украины в столицу Белоруссии.

Да, помимо того, что мне устроили перевод ровно туда, куда я хотел, в своём желании убрать меня побыстрее с глаз долой начальник заставы смог договориться ещё и о моем перемещении в другой округ по воздуху. Боялся, наверное, что передумаю, вот и подсуетился.

Шучу, конечно, но не то чтобы сильно. В Минске меня встретили пара командиров, которые не скрывали неприязни. Бывший начальник, похоже, решил напоследок нагадить, не самым лучшим образом охарактеризовав меня своим знакомцам.

Уже через пару часов после прибытия в Минск, меня пристроили пассажиром в грузовик, идущий в составе колонны в Брест, где, как я понял, мне теперь придётся нести службу. Не самое подходящее место, чтобы встретить начало будущей войны, но конкретно сейчас мне вообще пофиг, где служить, посмотрим, как все дальше будет. Не зря же говорят, что война план покажет.

Дорогу до Бреста я не запомнил, потому что банально проспал. Нет, просыпался пару раз, чтобы оправиться или перекусить, но главным образом нагло дрых.

Организм, похоже, ослабленный болезнью, спасался как мог ещё и от нервотрепки, связанной со сменой хозяина, при помощи сна.

Всю глубину жопы, которую устроил мне бывший командир, я осознал уже в штабе семнадцатого краснознаменного погранотряда. Оказывается, у этого скунса здесь служат несколько товарищей по училищу, и он, прежде чем устроить мне этот перевод, не поленился с ними связаться и рассказать, какого кадра к ним отправляет.

В итоге, если говорить коротко, возникла нерешаемая проблема. Командиры застав и других подразделений погранотряда, предупрежденные доброжелателями, наотрез отказывались от пополнения в моем лице.

Нет, командир отряда, который с каким-то даже сочувствием на меня смотрел, мог в приказном порядке организовать моё зачисление в любую подчиненную ему часть, только вот у погранцов не принято так делать, специфика службы не та.

Честно сказать, я уже думал, что меня опять куда-нибудь перенаправят, но нет, майор, который решал мою судьбу, как-то задумчиво произнес:

— Ситуация, надо сказать, очень неприятная и неоднозначная. На первый взгляд, опираясь на… — майор хмыкнул, глядя на меня с хитринкой в глазах, — слухи, мне следовало бы избавиться от тебя, отправив куда-нибудь подальше, где этих слухов нет, только вот глядя на твоё поведение, терзают меня смутные сомнения в правдивости этих самых слухов.

Он выдержал довольно продолжительную паузу, как будто принимая окончательное решение, и вынес вердикт.

— Хочу всё-таки разобраться, кто есть кто, и не потерял ли я