Мы, Николай II. Годы 1897 – 1913 - Станислав Черняк
— Это правильный путь, но позвольте вернуть Вас к началу нашего разговора.
— Да, помнится Вы обещали внести одну принципиальную поправку.
— Очень принципиальную. Я заинтересован в развитии сельского хозяйства страны, в повышении его эффективности, а потому одной из главных составляющих такого развития считаю постепенное и плавное сокращение числа крестьян, так сказать, раскрестьянивание — создание широкого класса безземельного пролетариата, формирования рынка труда с возникновением наёмных батраков для деревни и высвобождением рабочих рук для развивающейся промышленности.
Столыпин удивлённо вытаращил на меня глаза. Я польщённо улыбнулся — десять лет работам вместе, а я ещё не разучился удивлять своих соратников.
— Да, да, Пётр Аркадьевич. Именно раскрестьянивание. Ситуация, когда в аграрном секторе занят столь значительный процент населения, а экономика имеет столь чётко выраженный аграрный крен, меня категорически не устраивает. Этот фактор усиливает отставание России от передовых промышленно развитых стран. На дворе эпоха электричества и пара, а теперь ещё и бензина, время масштабных промышленных революций. Так что мы просто не имеем права отставать от мировых лидеров.
— А знаете, Ваше Величество, если вдуматься — мои предложения ни в коей мере не противоречат намеченным Вами целям.
— Что Вы имеете в виду, Пётр Аркадьевич?
— Разрушение крестьянской общины через ликвидацию общинного способа управления землей и закрепление наделов непосредственно за хозяевами, по сути, мягкий вариант того, что Вы называете раскрестьяниванием. Смотрите — через систему льготного кредитования и поощрения купли-продажи земель должно произойти перераспределение наделов в пользу богатых и успешных хозяйств в ущерб бедным и неуспешным. Таким образом бывшие собственники плавно превратятся в безземельный пролетариат. Вот Вам и форсированное введение капитализма в деревне.
— Всё так. Но давайте продумаем — как сделать так, чтобы вновь возникшие пролетарии не пропили быстренько полученные за землю денежки и оперативно нашли работу…
— Да, абсолютно согласен. Для этого большинству надо переехать в города, устроиться на заводы, да ещё куда-то поселить свою многочисленную семью.
— Для этого Ваша реформа должна предусматривать и мощную социальную поддержку новых пролетариев и их семей. Нам нужно срочно создавать Государственную службу занятости, чтобы оперативно распределять трудовые потоки в масштабах страны, строить очень много современного жилья, школ, больниц, детских садов, выделять субсидии на переезд и обустройство.
— Но где взять такую колоссальную сумму денег?
— Думаю будет разумным увеличить впоследствии земельный налог для крупных землевладельцев, скажем для тех, у кого более 100 десятин, цифру можно обсуждать, пока проговорим сам принцип.
— Согласен. Кстати, за счёт резкого роста в строительстве вновь сработает эффект домино — вырастут производства цемента, кирпича, асфальта.
— Но, прошу не забывать, что это новые рабочие места, а, следовательно, либо новый рост переездов, либо резкий рост заработной платы на фоне кромешного дефицита кадров. Думаю, нам придётся хорошо продумать гибкую налоговую систему, чтобы создать из неё надёжный рычаг для влияния на ситуацию.
— Главное, Пётр Аркадьевич, Вы должны понимать, что большая часть крестьян негативно воспримет любые перемены, предлагаемые нами, потому как исторически почитают они общину, а зачастую, даже категорически отвергают право частной собственности на землю, говоря: «Земля ничья, а Божья». А потому…
— Придётся раскрестьянивать (Столыпин произнёс это, несколько растягивая гласные, словно пробуя на вкус новый термин) насильно.
— Для мировой истории это скорее закономерность, нежели исключение.
— Эх, Ваше Величество, дали бы нам двадцать лет покоя внутреннего и внешнего, и мы изменили бы Россию до неузнаваемости и полностью реформировали её.
— В этом и проблема, Пётр Аркадьевич. С одной стороны, мы вынуждены подавлять революционные выступления, а с другой — ломать сложившуюся веками аграрную систему.
— Всё те же кнут и пряник.
— Я пока вижу только два кнута.
— Значит пряник, господин Столыпин, мы должны испечь огромный и очень вкусный. А для начала значительно усилим охрану Дворца и Вашей резиденции. Постарайтесь также свести к минимуму переезды, посещение общественных мест и особенно театров. И главное — убедительнейшим образом прошу Вас за триста вёрст объезжать Киев.
Столыпин заинтересованно посмотрел на меня.
— Почему именно Киев, Ваше Величество?
— Не могу объяснить, предчувствие. Мне Вы очень дороги, Пётр Аркадьевич. Мы просто не имеем права друг друга потерять. А насчёт огромного вкусного пряника мы должны хорошо подумать.
— Я тут, признаюсь, на днях со Столыпиным общался, думаю служба охраны Вам уже сообщила.
— Да, я в курсе и ни коим образом не возражаю.
— Спасибо. После нашей последней встречи я несколько изменил своё мнение о нём и эффективности Вашего влияния на его характер и поведение. Кстати, у Григория Ефимовича очень оригинальный взгляд на реформирование аграрного сектора. Может Вам стоило бы поосновательнее обсудить с ним данный вопрос.
— Недурная идея. Очень недурная. Обязательно воспользуюсь! Эту гору мы свернём, точно свернём, нам только действительно стоит объединить усилия.
Прощальное рукопожатие Столыпина было крепким и чуть более продолжительным, чем того требовал светский этикет. Думаю, проявление моей искренней заботы о его безопасности явилось не последней причиной этого.
Глава 21
РАСПУТИНСКИЙ ПРЯНИК
Распутин внимательно выслушал меня, задумался, а потом изрёк:
— «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею».
— Писание, Бытие 1:28, — автоматически прокомментировал я.
— Оно самое. И хоть хозяин всего на земле Господь, а мы
