Атаман - Алексей Викторович Вязовский

Выполнявший роль начальника штаба, он предложил простой план, изложив его в пространной академической манере. Холкар берет на себя центр, мы с Бегум зеркальные фланги, сам же француз останется в тылу с большим резервом, чтобы прийти на помощь туда, где станет особенно жарко. Действовать решили от обороны, предоставив Дуалету Рао атаковать.

Отчего-то мне слишком поздно сообщили, что пришла пора занимать позиции. Выдвигаться пришлось чуть ли не бегом, я вел гуркхов, а казаки, сикхи и афганцы уже умчались верхом вперед к месту, определенному нам по плану штаба.

Впереди, за небольшой баньяновой рощей, что-то происходило, по мере нашего приближения нарастал воинственный гул под аккомпанемент металлического стука.

— Сдается мне, что мы опоздали на пирушку, — вырвалось у меня против воли.

— Пушки молчат, вашбродь, — не согласился со мной Ступин. Его голос звучал бодро. — Без пальбы чернорожие не начинают, она у них заместо колоколов.

Казаки заспорили. Я усмирил взглядом возбужденных урус-сардаров, игравших роль моих телохранителей — после того, как я помножил на ноль Джорджа Томаса, Бегум предупредила меня, чтобы я остерегался покушения. Мы приближались к полю боя, и нельзя было исключать подлого выстрела из засады.

Выбранное место сражения открылось внезапно. Вдали в нескольких верстах виднелась темная стена джунглей, перед ней уже построились войска Синдии — пехотные батальоны и масса конницы на флангах. Артиллерия была выдвинута вперед, около пушек суетилась прислуга.

Я перевел глаза на нашу линию. Построение Богум на противоположном фланге не разглядеть, слишком далеко, а центр был как на ладони. Пользуясь небольшой возвышенностью, Холкар расставил на ее гребне свои пушки, зачем-то сковав их цепью. Пехотные отряды он поставил перед ними, смиксовав их с кавалерией в шахматном порядке — к чему такие сложности я до конца не понимал. Вообще, чувствовал себя не в своей тарелке — мне еще не доводилось командовать в таком большом бою столь крупными силами, да еще выступать частью еще большего целого.

— Григорич! Расставляй гуркхов. Как думаешь их построить?

— В две линии, вашбродь. Шереножного плотного строя они не освоили, штыков у нас нет, каре строить бессмысленно. Вся надежда на нашу конницу — если чернорожие верхами полезут, надо их будет отгонять, не допускать до пехоты. Хоть бы рогатки какие соорудили…

— Не бурчи. Гуркхи со своими кукри без всяких штыков управятся. Скажи Назарову, чтобы спрятал зембуреков в роще. И сам в случае, если будет жарко, отводи туда стрелков. Баньяновые деревья можно при желании в форт превратить.

— Слушаюсь!

Он побежал раздавать приказы. Гуркхи послушно строились, снимая чехлы со своих драгоценных «Браун Бесс».

— Ружья к осмотру, — вопил, надсаживая глотку Курух, переводя слова Ступина, — проверка кремней.

С обеих сторон заговорили пушки — не утилитарные стволы европейцев, но настоящие произведения искусства. Большинство пушек, что я видел, были покрыты причудливо отлитыми узорами, фигурками слонов, а мортиры изображали тигров. Маратхи к артиллерии относились с уважением, но это не помогало ее точности. Откровенно говоря, вся эта пушечная экзерциция производила очень много шума и дыма, но мало способствовала поражению живой силы противника. Ядра летали, прыгали, катались как мячики, приземлившись на землю, вздымали фонтаны грязи — нужно было оказаться полным неудачником, чтобы тебя зацепил хоть один снаряд. Этот грохот был сродни колокольному звону, созывавшему паству на церковную службу — разве кого-то убили усилия пономаря?

После нескольких часов бесполезной траты ядер и пороха вперед двинулась — огромным четырехугольником — пехота Синдии под грохот больших барабанов-панбат и завывания рогов, с криками «Аллах Акбар» и «Гопал, Гопал!». Он решил атаковать центр. На моих глазах разворачивалась странная битва — словно сошедшая с исторического полотна прошедших столетий. Кольчужная конница понеслась вперед, нацеливая на врага длинные бамбуковые пики, их встречала плотная формация солдат Холкара, выставившая вперед тяжелые копья поменьше, зато целиком из металла. За ней толпились бойцы со щитами и тальварами. сабельщики-шамшербазы, и небольшие группы солдат с фитильными ружьями. Делийцы меня уверяли, что их пристрастие к этим длинным стволам, превышающим рост среднего индуса, объясняется особенностями климата — мол, кремни ненадежны. Как по мне так полная ерунда — скорее проблема была в другом, в отсутствии массового производства кремней, которые требовали специальной обработки. И уж тем более никто не мог мне объяснить, зачем приделывать ружьям-торадорам грубые, прямые и очень массивные приклады. Эффективность их массового применения оставляла желать лучшего, в чем я очень быстро убедился.

Чтобы ничего не упустить, вернулся в баньяновую рощу и влез на дерево. Его вертикальные корни, свисающие вниз как лианы, были очень удобны для лазанья. Устроился на ветке, убедился, что наш фланг пока оставили в покое, и стал наблюдать за сшибкой пехотных частей противоборствующих сторон.

Люди Синдии смогли удивить — они не только смогли бегом перестроиться в линии, но и притащили с собой странные конструкции из соединенных вместе шести мушкетов, установили их в 100 шагах от линии Холкара, и произвели из них залпы одновременно с выстрелами первой шеренги. Ряды средневекового воинства Яшвант Рао заколебались, через просветы в строю синдийцев бросилась кавалерия. Ей навстречу помчалась наша конница, все смешалось в узкой полосе между двумя противостоящими линиями в жаркой схватке холодным оружием, а пехота Синдии хладнокровно продолжала вести огонь по мечникам и копейщикам, бесполезно стоявшим напротив. Будь у них наши ружья, а не торадоры, они бы в считанные минуты не оставили от оппонентов и мокрого места.

— Какого черта Перрон засунул в резерв почти все отряды с огнестрелом? — невольно вырвалось у меня. — Ведь сейчас пехоту со щитами расстреляют как утят в тире!

Схожая мысль пришла в голову батальонам, попавшим под мушкетный огонь, они начали отступать за линию пушек — пока организовано, но могли в любую секунду побежать. Напрасно Холкар со спины своего слона призывал остановиться. Еще немного, и орудия будут потеряны, центр опрокинут, а битва — проиграна. Что же делать мне-то⁈

Глава 7

От малопривлекательной картины поражения отрядов Яшвант Рао мне отвлекли тревожные крики. Нас атаковали. Большая толпа иррегуляров, на тощих клячах, неказистее лошадок салангов, сделал попытку нас попугать. Местные гопиники-пандари, которых раджи иногда брали на войну, чтобы не шалили на дорогах. Воины из них — одно название, у многих стремена заменяла веревка, пропущенная между пальцев, афганцы и сикхи их моментально разогнали и, слегка увлекшись преследованием, оторвались от наших стрелков-пехотинцев.

— Ступин! Быстро заводи гуркхов в рощу, — сообразил