Суворовец. Том 3 - Анна Наумова

— Илья… — начала было радостно Лилька.

Но, увидев перед собой совершенно другого суворовца в форме, чутка скуксилась.

— Андрюшка! — воскликнула она, немного разочарованно.

Но для приличия красотка все же улыбнулась.

— Приветики! Какими судьбами?

Понимаю. Андрюшка — это не Илюшка Бондарев, ее возлюбленный и по совместительству один из моих лучших друзей.

Но что, как говорится, поделать… И моя Настя, и Михина Вера, и Илюшкина Лилька, и другие девчонки, которые встречались с суворовцами, выбрали себе такую судьбу — видеться со своими парнями по расписанию.

И сегодня нашему Илюхе выпал не самый удачный жребий.

— Привет! — махнула мне рукой вышедшая вслед за подружкой в прихожую рыжеволосая Олеся Иванченко, Лилькина подружка.

Иванченко, в отличие от Лильки, светилась, точно гирлянды на новогодней елке. Еще бы! Скоро за кордон поедет! Посмотрит, как там люди живут! В СССР быть «выездным» — это привилегия.

— Привет, привет, девчонки! — поздоровался я с обеими красотками сразу и протянул Лильке конверт. — Вот, держи, Лилек! Твой Ромео тут передал мне, прямо перед выходом… В казарме сегодня Илюшка, тумбочку полирует. А ты не знала, что ль? Этот чудик, что, не позвонил тебе?

— Звонил, звонил… — торопливо сказала Лилька, доставая письмо. — Я просто думала: вдруг что-то переиграли? У вас же там военное училище, всякое может быть. Вот и понадеялась…

Надежды девушек питают…

Запечатывать конверт «Бондарь» не стал. Знал же, что все равно читать не стану. Мы c Илюхой друг дружке полностью доверяли.

Лилька живенько пробежала глазами по строкам, и глаза ее чуток потеплели. А я, глядя на нее, вдруг понял, что уж и не помню, когда писал письма от руки и отправлял по почте. Последний раз — наверное, в конце нулевых. Кому-то из пожилых родственников, которые сказали: «Он нам и нафиг не нужон, Интернет ваш!».

Бумажные письма — это, конечно, прошлый век. Но не здесь.

Здесь, в семидесятых, они — вполне себе рабочий способ общения двух людей, вынужденно находящихся на расстоянии друг от друга. Социальных сетей еще не придумали. Даже Дуров пока не народился. А «Вконтакте» — тем более. По «What’s App» тоже не позвонишь. Даже какую-нибудь «Моторолу» или «Сименс» с дурацким желтым экраном и камерой 0.3 мегапикселя еще не завезли. И смс-ок, само собой, нет. Выкручивайся, как хочешь.

И есть в этом что-то такое… Романтическое. Взять хотя бы сам процесс ожидания весточки. А уж получить письмо — это тот еще выброс дофамина! Держишь в руках исписанный аккуратным (или не очень) почерком листок и понимаешь, что еще недавно он был в руках у близкого тебе человека… А вместо бездушной электронной открытки — бумажная фотография. И вложенный хрустящий кленовый листочек.

Красота! Мир, который мы потеряли.

— На чаек зайдешь? — предложила повеселевшая соседка.

Я поглядел на часы. Чаек — это, конечно, хорошо. Хоть я позавтракал плотно перед выходом. Но надо бы уже шевелить батонами. Если я, конечно, не хочу на свидание со своей девушкой выделить всего полчаса.

— Нет, Лилек! Извини! — развел я руками. — Не сегодня! Бежать пора!

— Чего так, Андрюх? — удивилась Лилька. — Ты ж в увольнении сегодня?

Я заметил, что Лилькина подружка Олеся легонько пихнула ее локтем и что-то шепнула на ушко.

Опять какие-то девичьи секреты… Что за манера у девчонок вечно шептаться при посторонних? Больше двух говорят вслух!

— Не совсем в увольнении, Лиль! — уточнил я, не вдаваясь в подробности. — Я на спецзадании.

— Ну пожалуйста! — взмолилась соседка. — Всего полчаса. Окей? Я тут орешков со сгущенкой в формочке напекла! Еще горячие! А я пока Илюшке ответ накатаю… Ну давай, залетай! Подождет твое спецзадание!

— Ну лады… — великодушно согласился я, заходя в прихожую и стаскивая с себя шапку и шарф. Иногда женщинам все-таки надо уступать. — На полчасика можно. Только ты, Лилек, давай, быстрее пиши, окей? Не длиннее, чем письмо Татьяны Онегину. А то я так везде опоздаю…

— На кухню ступай, деловая колбаса! — добродушно рассмеялась Лилька, довольная, что передаст сегодня своему любимому письмецо. И метнулась в комнату, кинув через плечо: — Я сейчас.

Я не обиделся на «деловую колбасу». Мы ж, в конце концов, с Лилькой с рождения, почитай, знакомы. Ей можно, на правах соседки. В конце концов, Лильку когда-то катали в моей коляске с колесиком, которое то и дело отламывалось. А это дорогого стоит.

В компании Лилькиной подружки я прошагал на кухню.

— Присаживайся! — радушно предложила мне Олеся Иванченко.

В доме Форносовых мне не раз приходилось бывать. Наши с Лилькой родители дружили семьями. Моя мама частенько забегала к Лилькиной в гости. Да и Лилькина мама у нас, само собой, бывала. Нас с симпатичной соседкой даже как-то сосватать хотели. Еще в начале первого курса.

Но дальше совместного обеда дело не зашло. И я, и красотка-соседка мигом поняли, что попали на советский аналог передачи «Давай поженимся» и дали родичам понять, что ничего «такого» не выйдет. Я чуть позже встретил Настю, ну а Лилька не без моей помощи познакомилась с Илюхой «Бондарем», в котором души не чаяла.

Я сел на затертый не одним поколением Форносовых диванчик и огляделся.

Ничего не изменилось со времен моего последнего визита к Лильке, когда я припер к ней пьяного батю после новогоднего боя курантов. Почти такая же кухня, как у нас. И чайник такой же. И подставка. И радио на стене. Даже клеенка на столе — точь-в-точь как у нас. Белая, в красный крупный горох. Небось бабушка моя Лилькиной маме клеенки отрезала.

Так было заведено почти у всех.

— Угощайся! — Олеся налила в мне в кружку с вишенками «того самого» чаю со слоном и пододвинула тарелку со свежеиспеченными орешками со сгущенкой.

Снова ностальгия…

Такими орешками в то время вся страна баловалась. И моя мама их пекла, и Лилькина, и Настина. И если все выгорит, то я еще вечерком сегодня заточу штучек пять… или шесть… А может, и все десять! В квартире на Кутузовском…

— А ты ж Андрей, да? — уточнила вдруг Олеся.

— Угу… не Сергей точно! — невнятно ответил я. Как раз в эту секунду я разжевывал невероятно вкусный орешек. Тот самый орешек с той самой сгущенкой. Такой,