Парагвайский вариант. Часть 1 - Олег Воля
— Ваши утири думают, что душу можно загнать в угол, как перепуганную мышь? — произнёс он, обращаясь к спутникам. — Тот, кто оставил эти раны, выжег анчо мальчика, как испанцы жгут наши уаки! Он пропах дымом чужого бога, и Хозяйка Озера отворачивается от него (2).
Атау указал на Франсиско.
— Что же делать, пако? — почтительно склонив голову, спросил Поликарпо.
— Придётся звать Того, Кто не боится крестов, — ответил шаман, накидывая пончо. — Сегодня ночью.
Ночной ритуал отличался от дневного. В кругу слабо горящих костров лежал мальчик, а шаман, не переставая насвистывать в костяную дудку, двигался вокруг него странным танцем, подбрасывая в пламя зерна кукурузы. Из темноты доносился глухой ритм барабана ванкар, а звяканье колокольчиков из копыт ламы на ногах шамана добавлял хаотичности действу.
Кукурузные зёрна трещали и взрывались в огне. Шаман, прислушиваясь к этим звукам, задавал вопросы на непонятном языке. Внезапно он остановил танец и швырнул в костёр один из принесённых в дар кусков ткани.
— Учитель отказался говорить со мной, но не отказал мальчику. Отвезите его к Кураку Акуллек, чьё сердце из чистого горного хрусталя. Только через его чистоту рука Виракочи сможет коснуться этого тела и вновь зажечь анчо.
Шаман резко ткнул пальцем в грудь Санчо и Поликарпо:
— И не смейте везти туда свои кресты, если не хотите лететь с обрыва. Там, где живёт Кураку Акуллек, до сих пор правит дух Великого Инки.
По пути к деревне, где остались лошади и спутники, Поликарпо и Санчо долго спорили.
— Надо бросить всю эту дьявольщину и возвращаться, — ворчал Санчо, топорща усы. — Зря только подарки везли. Толку никакого.
— Нам дали шанс добраться до самого сильного шамана во всех Андах, — возразил Поликарпо. — Это как если бы епископ сказал, что сам не может помочь, и послал тебя к самому Папе Римскому.
И Патиньо покачал амулетом, привязанным к запястью.
— Бесполезно всё это, — упрямился Санчо. — Ещё месяц пути почти. И ради чего? Чтобы очередной туземный знахарь развёл руками? Дескать, не смог?
— Не попробуем — не узнаем. Или ты думаешь, у цивилизованных врачей всегда есть ответы? Дома нам уже не помогут, а здесь ещё есть шанс.
— Какой? Один из тысячи?
— Да хоть один. Но если мы откажемся, то не узнаем даже этого. И что мы потом расскажем сеньору Лопесу, что нам просто… надоело?
Санчо злобно засопел.
— Доедем до местного Ватикана, и там всё станет ясно. Если уж Кураку Акуллек не поможет, тогда совесть наша будет чиста, и мы вернёмся.
— Но я не сниму креста, — поджал губы старик.
— Будем ехать, пока будет можно, а потом я повезу Франциско один.
— Не верю я тебе.
— Зря. Твой хозяин спас мне жизнь. Долги надо отдавать.
На этом споры прекратились. Вскоре отряд двинулся на север — к Саксайуаману.
(1) Каси́к — Первоначально так назывались вожди на языке коренного населения Антильских островов. Испанские колонизаторы стали использовать это слово для всех индейских правителей. В некоторых странах Латинской Америки так называют влиятельных политиков местного масштаба. Система управления, при которой центральное правительство осуществляет свою власть на местах при помощи касиков, получила название касикизма.
(2) Уака или вака — священные места инков и других индейцев Южной и Центральной Америки. Это могли быть горы, источники воды, пещеры, скалы, а также обычные предметы, если они имели определённую связь с событием, божеством или предком.
* * *
Карлос Лопес избрал своей резиденцией «дом губернатора», в котором жил, работал и скончался Франсия. Сделал он это не только потому, что дом был удобен, но и чтобы подчеркнуть преемственность своей власти с диктатором. Кроме того, здесь остались записи самого Супремо и находилась самая большая коллекция книг в Асунсьоне — даже больше, чем в публичной библиотеке, открывшейся четыре года назад.
Первый месяц ушёл на то, чтобы разобраться в текущей ситуации. Очень не хватало Поликарпо Патиньо, ведь никакого аппарата государственной власти у Франсии не существовало. Все важнейшие вопросы он решал единолично с 1824 года, когда была проведена реформа, упразднившая сенат (кабильдо) и правительство, состоявшее из него самого и трёх министров. На практике они были лишь исполнителями его воли. Министр финансов без его разрешения не мог даже выдавать деньги на казённые нужды.
Страна была разделена на 20 округов (делегаций), возглавляемых делегатами или комендантами — начальниками гарнизонов. Округа делились на партидос, а те — на селения, где власть принадлежала старостам. Местные народные собрания составляли списки кандидатов, из которых Франсия лично назначал всех чиновников.
Судов в Парагвае также почти не было. Дела о наиболее серьёзных преступлениях рассматривал сам Франсия. В Асунсьоне функции судей первой инстанции по гражданским и уголовным делам выполняли два алькальда; в округах судебные полномочия имели делегаты, а для мелких споров существовали мировые и третейские суды. Соответственно, практически не было и судебного аппарата. Выборы не проводились, а значит, не требовался и аппарат для их организации. Поэтому расходы на содержание чиновников были минимальны. Таким образом, Франсии удалось воплотить идеал «дешёвого государства».
Экономия государственных расходов не касалась системы образования. Франсия ввёл обязательное и бесплатное начальное обучение для мальчиков до четырнадцати лет. В каждом селении имелась школа, и один учитель приходился примерно на тридцать-сорок учеников. Существовали как частные школы, так и государственные интернаты для воспитания детей-сирот и подкидышей. Школьникам выдавалась униформа за счёт государства.
В результате почти все парагвайцы-мужчины были грамотными. Однако грамотность распространялась именно среди мужчин; женщины оставались неграмотными, включая зажиточные семьи. С этим яростно боролась уважаемая тёща Карлоса Лопеса — Петрона Реголада Родригес де Франсия, старшая сестра диктатора. Она открыла в своём доме школу для девочек и стала первой женщиной-педагогом в истории Парагвая.
Её привилегированный статус позволял ей многое. Например, она первой отбирала книги из конфискованного имущества осуждённых семей для своей школы. Когда в 1836 году государству потребовалось сшить новую форму для армии, Петрона добилась издания декрета, официально разрешающего нанимать женщин на эту работу с оплатой, равной зарплате государственных
