Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
Самому Рэю пришлый активити с первого взгляда понравился. Сосредоточенный такой, серьëзный. И необычные вещи на нём смотрятся здорово. Да и вообще, разве в вещах дело! Или в иномировом происхождении! Просто иногда так почему-то бывает — видишь человека или альта, и в первую же секунду понимаешь, что хочешь с ним дружить. Что должен быть рядом. Что случайная и ерундовая, на первый взгляд, встреча — не просто так, а начало чего-то очень-очень хорошего.
Про Лину-ИАЭС он тоже это сразу понял. Едва ли не раньше, чем с ней заговорил. И про Чернобыльникова понял. И про Дайичи. Про отца своего приëмного. Про Распада с Расплавом. Про Михаила Константиновича Кострова. И ни разу это чувство или чутьë Рэйдена не подводило, значит, и сегодня вряд ли ошибается.
Но пока что над столом повисло неловкое молчание. Нарушаемое отдельными репликами в духе "Передай, пожалуйста, соль" и "Безумно вкусно, спасибо". Гость с Урмилы пил чай и думал о чём-то своём, причём похоже, своë это было какое-то совсем не радостное. Дайичи, призвав на помощь знаменитую японскую вежливость, улыбался всем сразу и никому в отдельности. Тошка ел и мялся. Лина сидела с непроницаемым лицом. Эрик, как всегда добродушно, ожидал развития событий.
— Кстати, к нам сейчас сам товарищ Хрусталëв обещал заехать, — объявил Александр Николаевич, — Мы с Эриком ему дозвонились.
— А до Михаила Константиновича? — озабоченно спросила Лина.
— Вот до Михаила Константиновича нет, — вздохнул ВИУР, — Хотя, как раз он тут, как мне кажется, нужен до зарезу.
— Мне бы вообще хотелось пока что воздержаться от этого, — извиняющимся тоном сказал через свой прибор Сэнед, — Боюсь, что я не очень готов вот так сразу встречаться со столь высокопоставленным человеком.
— Но он профессионал, а мы — те ещё контактëры, — Эрик развëл руками и едва не сшиб со стола дайичину чашку, — Мы, честно говоря, тоже не особо готовы к товарищам с других планет. Я, например, даже не соображу толком, что первым спрашивать.
— Потому что в таких случаях спросить хочется буквально всё сразу, — улыбнулся Александр Николаевич, — И получается путаница. Мы бы, конечно, могли уже начатый разговор продолжить, но ребят-то надо отдельно вводить в курс дела.
— Ну, давайте уже с чего-нибудь начнëм! — Рэй отодвинул тарелку и пошёл в атаку на общую неловкость, — Сэнед, ты, например, какой тип реактора?
— Натриевый на быстрых нейтронах, — с тихой гордостью ответил пришелец, — Установленная мощность — шестьсот эйриссэн. А ты?
— Канальный графито-водный. А эйриссэн — это сколько? Если в наши единицы перевести?
— Сейчас наш Рэйден, если его не остановить, всех в технических подробностях закопает! — Эрик состроил испуганную физиономию, — Ему только дай про конструкционные особенности станций поговорить — целый Курчатовский институт замучает. Лучше расскажи, наконец, как получилось, что ты сюда приехал?
— Да, расскажи! — поддержал Александр Николаевич, — Про стержни и сборки ещё успеется, а это, мне кажется, сейчас важнее.
Он как-то странно посмотрел на инопланетного бэ-энчика. Будто чего-то уже ждал от этого разговора и за результат беспокоился. Будто уже была у них какая-то общая тайна. И похоже, неприятная — Сэнед немного промолчал, моргая сказочными своими глазами, взял со стола ретранслятор, покрутил, положил на место, вздохнул.
И наконец, выдал фразу, от которой впору челюсть до центра Земли отвесить. Рэй обрадовался, что в этот миг ничего не пил. Иначе бы непременно подавился.
— Всё началось с того, что я решил похитить уважаемого Александра Николаевича.
— Что-о? — округлил глаза Тошка — Что значит "решил похитить"?
— Ну, как похищают? — быстронейтронник совсем по-земному пожал плечами.
— Да я же тебя сейчас! — Чернобыльников вскочил, с шумом отбросив стул. Жалобно звякнула сброшенная на пол ложечка, — Я же тебя сейчас убью на месте!
— Тихо! — повысил голос ВИУР, — Держи себя, пожалуйста в руках и в стержнях, Антон! А Сэнед пусть дальше рассказывает. Последовательно. Всё, что рассказал мне.
Тошка сквозь зубы прошипел что-то ругательное, но стул подобрал и на место всё-таки сел. Прожигая инопланетянина яростным взглядом. Лина хотела было положить ему руку на плечо, но припятский активити дëрнулся и не позволил. Рэй, ошарашенный не меньше остальных, пообещал себе, что в любом случае даст потом за это Чернобыльникову по шее.
Бэ-энчик поправил провод ретранслятора и начал рассказывать последовательно.
Диск 3, фрагмент 2
Жил он жил на своей Урмиле, помогал благополучно крутиться турбинам АЭС Майтирэн и больше всего на свете обожал читать и учиться. Близких отношений ни с кем из тамошних людей у него, "к сожалению, но по причинам, вполне понятным" не сложилось, зато его "максимально среди коллег проявленные" ясновидческие и телепатические способности позволили ему всерьёз работать в лаборатории, занимающейся вопросами установления контактов с другими мирами и параллелями миров. Но, увы, Урмилу и свою жизнь на ней он, Сэнед помнит очень плохо, невнятными обрывками. Так получилось. Потому что однажды одним далеко не прекрасным утром проснулся под чужим незнакомым потолком. Пришла какая-то женщина и объяснила, что Сэнед, выбран из множества перспективных исследователей для работы в научном центре на АЭС Исса, и этим следует очень гордиться. Потому что теперь у него есть все шансы совершить какое-нибудь великолепное открытие в области физики информационного пространства. О подобного масштаба открытии он и мечтать бы не мог на своей Урмиле, ведь на Урмиле Серебряный Путь пролëг совсем недавно, так что её аборигенам даже не снились такие базы данных, такие приборы и такие технологии, какие есть здесь на Иссе.
Быстронейтронник капельку подумал и даже обрадовался. Слишком мало тепла оставил он в родном городе Сиарнаре, а научная работа всегда ему нравилась. Бэ-энчика даже не смутило, что в соответствии с принятыми здесь нормами безопасности, ему должны частично заблокировать память о родном мире. Он без малейшего дискомфорта для себя перенёс чуть позже соответствующую операцию и не раздумывая подписал договор, в котором в том числе прописывались нормы секретности и внутренней безопасности, "способные удовлетворить даже самого глубокого параноика".
Подозревать что-то неладное Сэнед начал где-то через месяц.
Во-первых, судя по содержанию материалов, которые ему выдавались для анализа, руководство этого научного
