Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
Взгляд инопланетного бэ-энчика стал холодным.
— Я уже сказал, что признаю: мои решения далеко не оптимальны. Мне нетрудно признать даже, что твои, окажись ты на моём месте, были бы лучше. И я, оказавшись на твоём, наверно, не нашёл бы, что в них раскритиковать. Беда в том, что мы с тобой никак не смогли поменяться местами!
— А гостю из космоса-то палец в рот не клади! — восхищëнно протелепатировал Рэю ВВЭР, высоко ценивший, как он сам это называл, "искусство благородных гадостей", — Ой, Рэище, что-то будет!
Рэйден ничего не ответил. Бэ-энчик ему нравился, а вот то, что они с Чернобыльниковым сходу начали цапаться — совсем наоборот. Настроение, начавшее было улучшаться после поездки к Пузикову, снова стремительно покатилось вниз, к отметке "гаже некуда". И авария ещё эта…
Из пятерых живущих в Светлояре активити только сам Рэй и мог похвастаться тем, что с его станцией всё было хорошо. Линину АЭС вывели из эксплуатации под надуманным предлогом и по невнятным политическим причинам. Дайичину уничтожило цунами. Что произошло с Чернобыльской в тошкином родной параллели и ещё нескольких, вообще никому объяснять не надо. Эрикова Ленинградская, конечно, чисто технически была в порядке, но что это за жизнь, если вокруг капитализм, да ещё все РБМК меняют на занудные ВВЭР? Не авария, конечно, но всё равно знать об этом неприятно. А теперь приходит этот Сэнед, такой сказочный и симпатичный, и у него тоже катастрофа… Которую, он, как умеет, пытается предотвратить, а Тоха, вместо того, чтобы посочувствовать, критиканство разводит! Хотя уж кому-кому, а ему это, по идее, должно быть меньше всех свойственно. Да и вообще, раньше не замечалось за Чернобыльниковым склонности к придирками и свинству. Надо будет потом распросить, какое масло ему в парогенератор попало. Только наедине, а не при всех.
Диск 3, фрагмент 3
Ни на грош-то Чернобыльников инопланетному активити не поверил! Чтобы понять это даже в голову ему заглядывать не обязательно. И так ясно — по голосу, по выражению лица. По грустному и осуждающую взгляду, который коротко бросил на сына Александр Николаевич и повисшему в "эфире" обрывку его мысли "А я думал, что ты у меня добрее". Урмильский бэ-эн, похоже, это всё тоже заметил. Опустил голову, завесив лицо длинной пушистой чëлкой. Руки на коленях в замок сцепил. Маленький такой, совершенно одинокий, раздавленный непомерно огромной и тяжелой задачей. Задачей, в которой он худо-бедно смог справиться только с первым действием, и то — потому что отчаянно повезло. Где-то там, в мешанине миров, в путанице измерений выдавала в сеть киловатты обречëнная АЭС Майтирэн, беспомощно не зная о нависшей над ней страшной опасности. Ползали по городу Сиарнару автобусы, ну, или на чём ещё они там ездят. Люди торопились по делам, совершали покупки, ругали на кухнях правительство. А будут ли они этим заниматься через полгода по времени таинственной Иссы или обуглятся в ядерном огне, зависело сейчас от растерянного маленького активити. У которого ничегошеньки нет для спасения родной станции, кроме, собственно, желания помочь. Причём, помочь, не смотря на то, что, похоже, не очень-то любезно его раньше там принимали…
Рэй стянул с сэнедовской тарелки бутерброд и вцепился в него зубами изо всех сил. Будто целый месяц до этого не ел. Потому что если набить рот и жевать, перестанет быть горячо в глазах и горький болючий комок куда-нибудь денется из горла. Рэй-то, как раз, во всё сразу поверил.
И ему отчаянно захотелось обнять хрупкого быстронейтронничка, стиснуть так крепко, будто что-то угрожает оторвать его и унести назад на эту страшную Иссу. Уткнуть в себя носом, пригладить тëмные волосы. Сказать, что нечего больше бояться, что самое главное Сэнед уже сделал, и теперь он, Рэйден непременно поможет спасти станцию. А лучше — даже обе станции сразу, Иссе, наверно, тоже ведь не по нраву всё, что на ней творится. Да, ровно так и следовало поступить, если бы Рэй был настоящим героем.
Вот только, к сожалению, героем он, как раз не был. А значит, и поддаваться этому порыву, мягко говоря, не стоило. Враньë это будет, мерзкое, самонадеянное, унизительное враньë! Потому что на самом деле он тоже не знает, как спасать Майтирэн и Иссу. И у него тоже для этого ничего нет. Во всяком случае, пока.
Нет, Рэй, конечно, этого так не оставит! Он поговорит с Костровым, с Храмовниками, с самой Зоной и с лысым чëртом, если понадобится. Он Меридиан бантиком завяжет и Мироздание в трубочку свернëт! И если есть во вселенной хоть какая-нибудь справедливость, у него всё получится. В конце концов, в прошлом году с Храмом и Тварью же получилось. Хотя там дело тоже казалось поначалу безнадëжным. Тогда Рэю Зона помогла, так неужели и теперь не поможет? Да быть не может такого!
Сэнед Ар-Майтирэн, похоже, понял или считал его чувства. Поднял голову и посмотрел на светлоярского активити огромными своими глазами, в которых плескалось столько всего! И боль, и отчаяние, и надежда, и робкая, ещё недоверчивая благодарность, и… В общем, в крохотную, на пару секунд, паузу в разговоре вместилась для Рэйдена целая древнеримская река Рубикон. Который они с мелким бэ-энчиком навстречу друг другу вброд перебежали. Сэнед улыбнулся, но теперь уже не смущëнно и виновато, а благодарно и доверчиво. И улыбка, настоящая улыбка, была у него такой светлой, будто от неё одной в город возвращается лето.
Рэйден бегло вслушался в мысли остальных.
Эрик искренне обрадовался, что мелкий иномирянин перестал наконец быть таким печальным. Лина, не смотря на всё свойственное ей спокойствие и хладнокровие, прямо-таки сгорала от желания узнать об этом всём больше. Александр Николаевич нисколько за своё похищение не злился и от всей души хотел хоть чем-то бэ-энчику помочь. Дайичи уже прикидывал, какие на быстронейтронных реакторах вообще возможны аварии, и как сделать, чтобы вообще никакие стали невозможны. А параллельно с этим сочинял танка о том, как важно в несчастье обрести друга. И только Антон Чернобыльников мучительно диссонировал с общей тëплой волной. Ощущался сейчас недобрым, колючим, ощетинившимся. Он не верил Сэнеду, злился на его поступок и ожесточённо размышлял о том, с каким удовольствием сдаст "этого ряженого придурка" майору Кострову, как только тот рядом появится. И это было настолько на прежнего привычного Чернобыльникова не похоже, что Рэю захотелось взять Тошку за грудки и долго-долго трясти, пока не вытрясется вся дурь.
А на балконе обиженно скулил и повизгивал бедный Клондайк, о
