В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

Суворов обернулся к крепкотелому Бычке. Даже хотел ему чем-то возразить, но теперь, когда обоих солдат не связывали веревки по рукам и ногам, Женя благоразумно повременил спорить с Бычкой.

Я же, тем временем, приблизился к развилке. Осветил сначала левую часть, потом правую.

— Сюда, — указал я налево.

— Это ты наугад? — спросил Женя.

— По правому туннелю явно ходят. А потому — нет. Возможно, справа просто тупик.

Такой вывод я сделал, осмотрев оба пути. Правый был уже, каким-то более кривым, бугристым, а спустя метра два и вовсе сужался так, что пройти можно было только пригнувшись. Левый же оказался своего рода «облагороженным» ровно таким же образом, как и тот туннель, по которому мы сюда добрались.

Суворов ничего не сказал, нехотя удовлетворившись ответом. Тогда мы продолжили наш путь.

Я не знаю, сколько мы прошли по левому ответвлению. Здесь, в темноте, сложно было оценивать как время, так и расстояние. Но когда впереди за небольшим, плавным поворотом я увидел робкий свет, то застыл на месте.

— Куда-то пришли… — мрачно констатировал Чесноков, подтягивая бессильную руку Игорька, которую мехвод перекинул себе через плечо.

— Выход? — спросил Женя.

— Нет. Ветра нет. И свет больно тусклый. Тихо всем. Пробираемся очень аккуратно. Шагать след в след за впереди идущим.

Мы с Бычкой вскинули автоматы. Аккуратно, спокойно пошли вперед, выбирая, куда ставить ногу. Остальные двинулись по моим следам.

Буквально через минуту, когда я услышал отголоски чужой речи, то тут же затушил коптилку.

— Там кто-то есть… — констатировал Женя запоздало.

— Будьте тут. Бычка — за мной, — скомандовал я.

Бычка тут же аккуратно подтянулся с хвоста группы, и мы вдвоем друг за другом принялись красться вперед вдоль самой стены.

По мере приближения к источнику света тьма отступала. Все четче проявлялись неровности стен, пола и сводчатого потолка. И громче становились голоса.

Жестом приказав Бычке остановиться, я затих сам. Стал считать говорящих.

Говорили на дари. Голос говорившего звучал весело и даже насмешливо. Я бы сказал — пренебрежительно. Казалось, он над кем-то глумится, потешается.

Однако это обстоятельство меня не сильно волновало. Важнее было то, что говорил лишь один человек.

Я слушал долго, несколько минут, стараясь дождаться и других голосов. Но не дождался.

Тогда я медленно пошел вперед, приказав Бычке двигаться следом.

Дальше туннель заворачивал еще сильнее. Я прислонился к краю. Медленно, щуря глаза, выглянул.

В гроте, что оказался перед нами, было светло. Горело несколько керосиновых ламп. Сам грот напоминал какой-то несколько запустелый склад — пустые ящики и напольные стеллажи. Груда старых мешков с песком была навалена у стены.

Посреди этого всего я заметил двух человек. Первым был душман. Он был не вооружен. Одетый в светлую рубаху, шаровары и разгрузку, дух сидел на большом деревянном ящике и жевал лепешку. Причем автомат он просто приставил к ящику.

Душман улыбался. Что-то рассказывал второму и смеялся.

Но вторым человеком оказался не дух. Это был советский боец.

Потрепанный, в рваной форме, в каких-то заношенных кроссовках на босу ногу, он затравленно сидел на полу, у мешков.

Опустив голову, он не осмеливался смотреть на душмана.

Душман снова что-то сказал и рассмеялся. Потом отломил кусок лепешки и кинул ее пленному, словно псу.

Боец, чье лицо скрывала от меня его собственная тень, не поднял с земли брошенной ему еды. Только обреченно глянул на извалявшийся в песке кусок лепешки.

Тогда душман вдруг встал с ящика. Вальяжно пошел к пленному, доставая фляжку из подсумка. Когда дух приблизился, боец съежился. Стал будто бы еще меньше, чем был.

Дух что-то гаркнул и протянул ему фляжку с водой.

Только тогда солдат поднял на него глаза. Потянулся за фляжкой.

И в этот момент я наконец смог рассмотреть лицо парня.

— Это тот, что согласился принять ислам? — едва слышно прошептал мне Бычка.

Я ему не ответил. Но Бычка явно был прав.

И я знал этого человека.

Это был Дима. Дима Ткаченко. С ним, Васей Уткиным и Федей Мамаевым мы вместе призвались на девятку. Вместе ехали в поезде в Московский и вместе проходили учебку. Только нас с Васей определили на высокогорный Шамабад, а Федю с Димой на другую заставу, где было служить попроще.

И теперь, значит, Дима попал в Афганистан, попал на третью заставу нашей ММГ и оказался в плену. И предал.

— Саша, ты чего? — спросил нахмурившийся Бычка, когда я ему ничего не ответил.

Дима, тем временем, принял фляжку от духа. Принялся жадно, громко пить. Душман же наблюдал, встав над Димой. Перетаптываясь с ноги на ногу, он в какой-то момент оказался спиной ко мне.

— Будь здесь, — сказал я строго, а потом взялся за ремень автомата обеими руками, словно за концы удавки.

От автора:

* * *

✅12-й том «Чумы»!

✅Он попал в 1942 год и превратился в настоящий кошмар для фашистов. Его оружие — тёмная магия, зло во имя добра.

✅ https://author.today/reader/358686

Глава 6

Когда я стал приближаться к душману, то почти сразу понял — Ткаченко меня заметил.

Я увидел, что он уставился на меня, округлив глаза от настоящего изумления.

Душман тоже почувствовал что-то не так. Он вздрогнул, приподняв голову, а когда хотел было обернуться, я ринулся на него так быстро, как мог.

Спустя секунду, когда он все же успел обернуться и посмотреть на меня, наши с душманом взгляды встретились. Изумление отразилось и на его бородатом, обветренном лице.

Опомниться ему я не дал — просто, что было сил, пнул врага в пах.

Я слышал, как от моего удара весь воздух со свистом вышел из груди душмана. Тот искривился от боли, схватившись за промежность, согнулся пополам.

Не теряя времени, я нырнул ему за спину, а потом, не без усилий, накинул ремень автомата на шею и просто запрокинулся назад, позволив себе упасть.

Душман, почувствовав, как лента ремня перетягивает ему горло, последовал за ней, инстинктивно стараясь облегчить удушение.

Так мы оба и грохнулись на землю. При этом автомат неприятно надавил мне на ребра.

У меня не было времени обращать внимания на эти неприятные ощущения.

Адреналин ударил в голову. Изо всех сил я натянул ремень.

Душман хрипел и сипел. Бессильно вцепился в плотный ремень скрюченными пальцами. Он то и дело сучил ногами, разрывая