Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
— А что у вас? — спросил Дайичи, устраиваясь за столом.
— Как всегда: предполагалось, что чай и аналитика, — укоризненно сказала Фея Озера, — А получились поругачки и фон.
— Фона чуть-чуть, — отмахнулся Рэйден, — А этой скороварке, которая надо мной издевается по жизни, я сейчас собственными руками горло перегрызу!!! Эй! Фукусима-сан!!! Ты там что, ржëшь???
Все уставились на самурая-целителя. Дайичи мелко вибрировал, прикрывая лицо ладонью.
— Гомэннасаи! — простонал он сквозь смех, — Рэй-кун, я, конечно, изначально не русскоязычный и могу ошибаться. Но если я всё-таки не ошибаюсь, у кастрюли не бывает горла. Особенно, горла, которое можно перегрызть собственными руками!
От громового хохота взрогнули висюльки на люстре. И громче всех смеялся Чернобыльников, мгновенно утративший всю мрачность, как только Дайичи сообщил, что с ВИУРом Назаровым всё в порядке. Рэйден ещё пару секунд пытался сверлить Эрика убийственным взглядом, но не выдержал и заржал тоже
По подобному сценарию питерский активити-ВВЭР Эрик Сосновский и светлоярский активити-РБМК Ростислав Майно-Коломенский, цапались по триста восемьдесят раз на дню. Иногда всерьёз, иногда шутливо. Иногда вообще серединка на половинку, полушутя-полусерьëзно. Или просто по привычке. При этом, случись с одним из них что-нибудь по-настоящему плохое, второй, разумеется, на помощь помчался бы первым. Не переставая при этом обзывать пострадавшего бесполезной кипятилкой, страшным сном МАГАТЭ и позором отечественного реакторостроения.
— И всё-таки! — Лина, как всегда, посерьëзнела первой, — Дайичи-сан, какие мысли по поводу происходящего?
— Рано ещё выводы делать, — пожал плечами Дайичи, — Версий, конечно, можно настроить. Но все они будут впоследствии рассыпаны, скорее всего.
— О версиях так не говорят, — поправил японца Эрик, — Версии могут рассыпаться, но не быть рассыпанными.
— А почему?
— Вот тут честно скажу: не знаю. Просто так сложилось. Русский язык вообще, если задуматься, странный.
— Да уж! — Дайичи улыбнулся, — Помните, как я три года назад везде с переводчиком ходил? Пока мне товарищ Костров ретранслятор из своего Ленинграда не привëз…
— Кстати, о товарище Кострове, — спохватился Тошка, — Ему-то всё-таки надо сообщить о происходящем.
— Так иди позвони! — сказал Рэй, — В конце концов, ты тут главный пострадавший.
— Лучше ты! — Антон энергично замотал головой, — И скажи, чтобы он, если сможет, подъехал.
— Ладно, ладно, — Рэйден встал и направился в коридор, — Хотя логичнее было бы, чтобы не я, а всё-таки ты.
Обожаемого всей школой преподавателя ноосфероведения Чернобыльников немного побаивался. И вовсе не потому что Михаил Константинович едко шутил и не скупился на неуды для провинившихся учеников. На шутки, тем более удачные, добродушный Тошка не обижался, а за двойки его никогда не ругали.
Просто на самом деле ноосферолог был не учителем, а чекистом. В звании майора. И преподавать он стал именно потому что так было удобнее всего приглядывать за пятëркой активити и в случае необходимости приходить им на помощь. Перед авторитетом человека из такой серьëзной и даже капельку зловещей организации Тошка помимо воли робел. Хотя, конечно, скорее предпочёл бы сгореть заживо, чем вслух в этом признаться. А вот Рэйден майора боготворил. И сам иногда задумывался, не пойти ли после школы в компетентные органы.
Тошка же ни в какие органы не собирался, он хотел быть пожарным, как его обожаемый Владимир Правик. Ну и, конечно, летать профессионально. И неплохо бы ещё сниматься в комедиях. Разумеется, не бросая ни дежурства на станции, ни, тем более, изучение Зоны и Меридиана. Как он собирается всё это совмещать, чернобыльский РБМК пока не придумал, но не сомневался, что до десятого класса непременно придумает.
— Давайте-ка, ещё раз чайник поставим, — предложил Эрик и сам же первый встал из-за стола — наполнять вышеупомянутый чайник. Дайичи переместился к окну. Лицо у него сделалось задумчивым и каким-то нездешним.
— Кстати, товарищ самурай! — спохватился Эрик, — Данные-данные… Ты же, когда Александра Николаевича вытаскивал, успел что-то разглядеть или хотя бы заметить! Ну, там, где ВИУР был. Вот Лине и на анализ!
— Да ничего я толком не заметил, — Дайичи покачал идеально причëсанной головой, — Я же там буквально пару минут провёл. ВИУРа чуть ли не в объятия — и назад! Он протестовал даже, ну, точнее, пытался, говорил, что у него разговор там важный. Но мне это место показалось угрожающим каким-то, недобрым, так что я кхм…превысил полномочия.
— Значит, сам Александр Николаевич сможет рассказать больше, — чуть улыбнулась Лина, — А кое-кто тут сразу панику пороть…
— А ты бы не порола на моём месте? — вскинулся Тошка, — Впрочем, это же ты! У тебя на глазах котят живьём жри — не шелохнëшься!
— Не шелохнусь, — холодно подтвердила Фея Озера, — Зато придумаю, как прекратить безобразие, пока некоторые тут на кориум исходят от злости.
— Хватит гавкаться, а то у меня дополнительное охлаждение в руках! — Эрик изобразил, что собирается полить Тошку из заварочного чайника, — Кориум — противная штука, его потом захоранивать долго и дорого, у меня таких бабок нет!
— Шуточки у тебя, ВВЭР иногда какие-то буржуйские! — ИАЭС смерила его сердитым взглядом.
— Любой из нас — дитë своей эпохи, ну, то-есть дитя, — Эрик отвесил шутовской поклон, — Это вы тут все советские, а на моей параллели Земли, напоминаю, был две тысячи девятнадцатый год, когда меня в этот ваш Светлояр аномалией втащило. Так что я сам буржуй! Несите рябчиков и ананасы!
Лина отвернулась. Когда она появилась в Светлояре, на её родной параллели год шёл две тысячи десятый. И разговоры про время, текущее в разных мирах по-разному она недолюбливала. Как и несоветские по духу шутки.
— Кстати, а куда запропастился Рэй-кун, — спохватился Дайичи, — Что-то он слишком долго ходит.
Диск 2, фрагмент 2
— Рэйден! Рэй! Ты тут чего застрял? Ты Кострову дозвонился вообще?
Голос Лины доносился словно через вату или из далëкого далека. Знакомый коридор покачивался перед глазами.
— Рэй, с тобой всё в порядке?
Лина стояла над ним, наклонившись и протягивая руку, лицо обеспокоенное.
— Рэй!
— Я нор… мально, — губы разлепились с трудом.
— Вставай! Напугал меня, чудовище радиоактивное!
Хвататься за руку ИАЭС он, конечно, не стал, ещё не хватало, что бы Фея Озера его бренную тушку ворочала. Нелëгонькую, между прочим. Встал сам, пользуясь стеной как опорой. Проморгался, прогоняя противный туман из глаз.
— Рэй-ден, жабу тебе в деаэратор! Ты объяснишь, наконец, что тут с тобой было? Как всегда, или новая напасть?
Слава Зоне, коридор чернобыльниковской квартиры перестал, наконец, качаться и плыть перед глазами. И звуки тоже сделались самими собой — линин голос, сердитый и испуганный одновременно, гудение других голосов в кухне, тоскливые длинные гудки из телефонной трубки, которая опять болталась на проводе неповешенная. Никакой ваты и
