Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер

Даже услышав прямую угрозу, Кёгель с трудом понимал, что должен сохранить заключенным жизнь. Только на следующий день, когда Мор отвел его к региональному командиру СС в Нюрнберге, Кегель, наконец, понял приказ. Сразу после первой беседы с Мором комендант помчался в лазарет, чтобы самому взглянуть на этих «чрезвычайно важных» заключенных.

Их согнали в пустую палату, и пока они бродили по комнате, подводя итоги, ворвался Кёгель, настолько разъяренный, что сбил с ног стоявшего у него на пути санитара. Он взглянул на заключенных с откровенной ненавистью.

«Вы останетесь в этой комнате, – сказал он. – Не будете мне подчиняться, вас накажут. Даже не думайте сбежать. Ничего не выйдет. Лагерь со всех сторон окружен минными полями. Если вас поймают, то расстреляют»[179].

Вингз Дэй, который хорошо говорил по-немецки, спросил его: «Как называется это место?» Но Мор промолчал.

Комендант Кёгель, казалось, собирался резко ответить на эту дерзость, но сдержался и нахмурился. «Вы скоро узнаете это».

С этими словами он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

По сравнению с государственной тюрьмой Регенсбурга, в которой в тот момент обустраивались их товарищи по несчастью из Бухенвальда, место, куда прибыла группа Заксенхаузена, было крайне мрачным.

* * *

Комендант был прав: вскоре командир авиакрыла Дэй и его люди узнали название этого места. Хотя раньше они ничего о нем не слышали, этому месту еще предстояло оставить в их судьбе глубокий след.

В Флоссенбюрге зачастую приходилось трудно. Во время своего пребывания в Заксенхаузене Дэй и другие были изолированы от большей части обыкновенной жестокости лагерной жизни. Больница, в которой они проживали, располагалась на склоне, а лагерь раскинулся под ней. Они наблюдали, как истощенных заключенных толкали и избивали по пути на ежедневную работу в карьере и обратно. Заключенные, каждый день по 12 часов дробившие гранит, голодные и истощенные, часто умирали или же лишали себя жизни. Больница также находилась между тюремным блоком и крематорием, и подобное передвижение заключенные наблюдали каждый день[180].

Всего через несколько дней Джимми Джеймс понял, что более жуткого зрелища не видел нигде. Заключенные часто встречали узников в больничной уборной: «серо-желтая кожа, натянутая на бритые головы, впалые щеки и стеклянные измученные глаза в пустых глазницах, язвы, покрывающие конечности, тонкие, словно спички»[181].

Но своей репутацией Флоссенбюрг был обязан не этому. Все знали, что, если гестапо оказалось недовольно оправдательным вердиктом, вынесенным печально известной Народной судебной палатой Берлина, оно без лишнего шума отправляло оправданного обвиняемого во Флоссенбюрг на казнь[182]. То же самое иногда делали с заключенными союзников, например с 13 агентами УСО, убитыми в конце марта. Ритуал и метод казни во Флоссенбюрге были поистине садистскими. Осужденных заключали в тюремный корпус – длинное, низкое здание с двором – часто в ужасные условия, иногда оставляли без еды и в полной темноте. Когда дело наконец доходило до самой казни, процесс этот был долгим и мучительным; часто применялась специальная тонкая веревка, называемая «фортепианной струной». В последние месяцы войны во Флоссенбюрге было проведено так много казней, что крематорий не справлялся, и СС начали складывать трупы в огромные кучи, обливать бензином и поджигать.

В такой обстановке, когда между ними и скверным нравом коменданта Макса Кёгеля стояли только приказы Мора, заключенные оказались в крайне опасном положении.

6

Обреченные

Четверг, 5 апреля: Берлин

На второй день после эвакуации заключенных, когда одна группа проснулась в концентрационном лагере Флоссенбюрг, а другая – в тюрьме Регенсбург, в сотнях километров от немецкой столицы, происходили события, которые сильно изменили их жизнь, а некоторых и вовсе ее лишили.

Расследование заговора в июле 1944 года приближалось к важной вехе. После покушения на жизнь Гитлера в его ставке в Восточной Пруссии, скоординированного с попыткой переворота в Берлине, гестапо и СД продолжали вести розыск, в ходе которого были арестованы тысячи человек. Многих пытали в застенках гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, других казнили, а третьи с опаской ожидали своей участи. Их семьи были среди заключенных-родственников, которых в настоящее время перевозили через Южную Германию.

Расследованием руководил обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, возглавлявший Главное управление имперской безопасности. В этот апрельский день он спустился в бункер, находившийся под садом канцелярии, чтобы присутствовать на очередном дневном совещании фюрера. Когда совещание закончилось, Кальтенбруннер воспользовался возможностью и вручил Гитлеру пачку бумаг, которые принес с собой. Австриец с продолговатым лицом ликовал, пока Гитлер, держа их близко к своим слабеющим глазам, читал изобличающие документы[183].

Это были копии специально отобранных страниц из дневников адмирала Вильгельма Канариса, бывшего главы немецкой военной разведки абвер. Они доказывали, что Канарис тесно связан с главными участниками заговора, которые планировали подорвать Гитлера. Кальтенбруннер услужливо указал фюреру на выделенные отрывки. Когда Гитлер прочитал их, он пришел в ярость, чего Кальтенбруннер и ждал. С этого момента дни Канариса были сочтены. Вскоре был отдан приказ ликвидировать адмирала и круг его соратников из абвера[184].

Помимо двух ведущих членов группы – Канариса и его заместителя Ханса Остера – в списке значились имена военного судьи Карла Зака и адвоката Теодора Штрюнка. Оба принимали активное участие в сопротивлении. Также в списке был армейский офицер капитан Людвиг Гере, который еще два дня назад пребывал в подвале Бухенвальда. Он был одним из трех мужчин, покинувших «Зеленую Минну» по дороге из Вайдена. Еще одним из круга Канариса – и, возможно, самым известным его представителем – был теолог Дитрих Бонхёффер. Он также был в «Зеленой Минне» и теперь находился в тюрьме Регенсбурга вместе с другими заключенными[185].

Второй список имен был составлен в тот же день, с несколько более двусмысленной инструкцией, как следует поступить с упоминаемыми в нем людьми. Как и приказ о ликвидации, составленный Гитлером, этот второй список направлял один из самых жутких служащих Кальтенбруннера, Генрих Мюллер, начальник гестапо и важнейший деятель в подавлении всех видов сопротивления нацистскому режиму. Приказ Мюллера был адресован Эдуарду Вайтеру, коменданту концлагеря Дахау. В нем говорилось, что по приказу Генриха Гиммлера и «после получения решения высшей инстанции» (то есть Гитлера) особо ценные заключенные, указанные в списке, должны быть собраны и немедленно доставлены в Дахау.

В этот список вошли генералы Франц Гальдер[186], Георг Томас и Александр фон Фалькенхаузен; полковник Богислав фон Бонин; банкир Ялмар Шахт[187]; советский