Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви - Бернд Ролинг

они могли принадлежать скелету антилопы или имели какое-либо сходство с носорогом. Гораздо вероятнее, что речь шла о морских животных, хотя Каспар Бартолин не был уверен, к какому виду их отнести. Очень часто рога попадали в Данию при посредничестве купцов из Исландии, где весьма ценились знатью и где из них делали украшения и лекарства. Несколько рогов оказалось и у короля Фредерика II. В центральной части своего трактата Бартолин вспоминал, как за четырнадцать лет до выхода этой работы в свет, в 1614 году, ему довелось исследовать единорога, которого ему предоставил епископ Хоулара в Исландии Гвюдбрандюр Тодлаукссон. Вместе с известным астрономом Кристианом Лонгомонтанусом он также провел испытание ядом на собаках, чтобы проверить подлинность рога. Результат, очевидно, был не слишком убедительным, но не давал оснований полностью опровергать его эффективность.

Каспар Бартолин — старший умер всего через год после выхода в свет сборника «Сочинения» (Opuscula), где, помимо трактата о единороге, содержался и трактат о древних пигмеях. После этого слухи о рогах в Дании, должно быть, начали разноситься повсюду. Видимо, датская аристократия задумывалась о том, не стали ли они жертвами масштабного и дорогостоящего мошенничества, длившегося десятилетиями. Зятем Каспара Бартолина был Оле Ворм, который взял на себя воспитание его сыновей, включая Томаса-старшего. После Тихо Браге Ворм был, пожалуй, величайшим датским ученым того времени, одним из основателей современной рунологии, знатоком скандинавских древностей, а также увлеченным коллекционером природных чудес и диковинок, собравшим причудливые и ценные экспонаты со всего мира в свой легендарный кабинет, музей и первую в Скандинавии коллекцию по естественной истории. В 1636 году, как пишет Ворм, канцлер датской короны Кристен Фриис тиль Крагеруп обратился к нему с просьбой заняться делом о рогах и продолжить исследования своего зятя. Крагеруп сам приобрел рог, и у него возникли подозрения. Неужели драгоценный предмет, который должен был украсить его сокровищницу, — это рог морского животного, а даже не копытного, как он надеялся? Ворм приступил к работе с академической скрупулезностью. Окончательный отчет о его исследовании, которое, видимо, завершилось в 1640 году, должен был опубликовать его племянник Томас Бартолин. Здесь нет упоминания о непосредственном участии исландца в этом деле, не говоря уже о Йоуне Лерди Гудмундссоне, но Ворм, как и ранее его зять, обратился за помощью к епископу Хоулара — эту должность теперь занимал Торлакур Скуласон. Преемник Гвюдбрандюра Тодлаукссона прислал ему точное описание анатомии нарвала, на тот момент зафиксированное в исландском «Королевском зерцале». С этим эскизом в руках Ворм вскрыл рог, который ему дал Крагеруп. Помимо рога, как уже указывал Сьон, в руки правителя попал череп нарвала, однако на нем «рога» уже не было. После тщательного изучения обеих частей скелета и сравнения его с другими экспонатами Ворм, наконец, пришел к ожидаемому заключению. Рог на столе перед ним оказался чрезмерно разросшимся клыком, благодаря крепкому гомфозу удерживающимся в челюсти нарвала вместе с другими зубами. Сомнений больше не оставалось, и, по мнению Ворма, теперь можно было оставить любые попытки провести параллели между рогами единорогов, рогами антилоп или бивнями слонов.

Единорог и голубь (оборотная сторона медали). Никколо Фьорентино. Ок. 1486 г.

National Gallery of Art

Конечно, окончательное разоблачение бивней следует связать с другой их характеристикой — целебной силой. Даже если миф о единороге рухнул, это не обязательно опровергало лечебную функцию китовых бивней. Может, Крагеруп все-таки не зря потратил свои деньги? Были ли правы скептики вроде Паре или Марини, настаивавшие на неэффективности этих порошков, или следовало поверить таким экспертам, как Баччи, признававшим за ними нечто большее? Томас Бартолин, племянник Ворма, сообщает в своем письме (оно вошло в сборник научных писем Cista medica), что Ворм не хотел оставлять этот вопрос без ответа. Вместе со своим другом, аптекарем Иоганном Вольдерингом, он повторяет уже знакомую нам серию опытов. Сначала он дает нескольким голубям мышьяк, а затем пятнадцать крупинок «рога», изготовленных из бивня нарвала. Все птицы выплевывают зерна и умирают; очевидно, доза яда была слишком велика, чтобы противоядие хоть как-то подействовало. Затем Ворм испытывает его на кошках. Одна из них умирает сразу же, а второе несчастное существо остается в живых до ночи, но и тут наступает его конец. Результат, как утверждает Ворм, оказался неоднозначным, хотя и показал некую тенденцию к подтверждению эффективности рога.

Как и Оле Ворм, Томас Бартолин быстро завоевал репутацию эрудита среди своих современников как в Дании, так и за ее пределами. Как и у его отца, у него за плечами было много путешествий по университетам Европы: он учился в Лейдене и Болонье и, проведя время в Париже и Падуе, он вернулся в родной университет в Копенгагене, разжившись знаниями и связями. Томас не только сменил своего отца Каспара на посту профессора, но и перенял целый ряд направлений исследований. Например, изучал спорный вопрос о том, как на самом деле можно объяснить, что после удара копьем из бока Христа, распятого на кресте, полились вода и кровь. Вот почему неудивительно, что Томас Бартолин также взялся за тему единорогов, ведь в детстве он наверняка мог любоваться останками этих существ в музее своего дяди Оле Ворма. Он рассматривал тему с тщательностью энциклопедиста. По мнению Томаса, в частности, надлежало обязательно прояснить следующие вопросы: действительно ли все рога, имеющиеся в Европе, являются бивнями нарвалов? Действительно ли они обладают способностью нейтрализовать яд? И наконец, что скрывается за сообщениями о единорогах, дошедшими до наших дней? Опровергались ли они доказательством того, что те «рога» — бивни? Или же животных, которых наблюдали в Африке, нам все равно должно рассматривать как единорогов? Томас Бартолин был занятым человеком, но на протяжении почти двадцати лет ему приходилось вновь и вновь возвращаться к этим вопросам в разных текстах. В итоге в свет вышли «Исследования единорога» (De observationes unicornu), которые его сын Каспар-младший смог опубликовать в переработанном виде в 1678 году, после его смерти. Первый вариант появился еще в 1645 году. Здесь становится очевидным, как увлечение рогами стало семейным делом и насколько сильно они хотели исключить любой риск ошибки.

В своих исследованиях Томас Бартолин также получил помощь от исландцев, которые предоставили список с перечислением видов китов, взятый из вышеупомянутого «Королевского зерцала». Бартолин, должно быть, понял, насколько велика пропасть между зоологами севера, богатыми опытом, и их среднеевропейскими коллегами, имевшими лишь зачаточные знания о богатствах Северного Ледовитого океана. В этой рукописи нарвал детально изображался вместе со своим бивнем — как мы помним, длиной в два локтя, витым и обычно белого цвета. Как и его дядя Ворм до него, Томас Бартолин также получил из Исландии полный череп