Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - Олег Андреевич Сукаченко
Бывало, насыпали гораздо больше, чем мы просили, что не могло нас не радовать, ведь это означало, что помимо ненавистных старших мы настреляем кое-что и для себя. Помню, как один подвыпивший мужичок, выслушав наши стенания по поводу голодного детдомовского существования, расщедрился и подарил нам бумажную купюру достоинством в три рубля! Это произвело в наших рядах такое ликование, что он тут же протрезвел и, решив, вероятно, что все-таки переборщил с подаянием, потребовал вернуть деньги обратно. Но нас уже и след простыл!
Честно признаться, мне было противно изображать из себя несчастную сироту, да и актерских данных, чтобы лицедействовать, у меня отродясь не было, поэтому я, в конце концов, стал не столько просить у прохожих денег, сколько требовать их, сам того не замечая. Друзья мои злились: «Головастик, ты с таким наглым видом к людям подходишь, будто они тебе чего-то должны. Сделай ебало попроще, иначе тебе даже копейки не дадут!».
Но деньги все-таки давали, поскольку я знал волшебное слово, которое надо было присовокупить к просьбе о денежном вспомоществовании, и это слово было не «пожалуйста». Оно тоже звучало, конечно, но больше всего людей трогала следующая моя фраза: «Дай вам бог здоровья!». После нее меня почти всегда одаривали, как минимум, несколькими копейками – здоровья хотелось всем!
Случались, правда, и серьезные обломы. Однажды мы все вместе насели на какую-то гражданку, которая показалась нам довольно-таки доброй на вид. У нее было кроткое, располагающее к себе лицо и модное пальтецо, говорящее о явном материальном благополучии. Каково же было наше удивление, когда в ответ на просьбу смилостивиться над бедными сиротами (Чудак для виду даже всплакнул немного – он умел выдавить слезу там, где это было необходимо), обладательница всех вышеперечисленных достоинств неожиданно вдруг обнесла нас такими трехэтажными ругательствами, что у нас уши чуть в трубочку не завернулись.
«Ах вы, побирушки малолетние, – кричала она на всю улицу, – да на вас, сволочах, пахать надо! А вы тут, мерзавцы, деньги попрошайничаете! И не стыдно вам?!». Помню, я тогда и вправду чуть со стыда сквозь землю не провалился. Тем более, что по большему счету, истеричка эта была права. У нас просто не нашлось на тот момент другого способа добыть деньги, кроме как настрелять их у прохожих. Пройдет не так много времени, и мы изыщем еще более стремное средство обогащения, которое, как я подозреваю, этой крикливой бабе совсем бы не понравилось!..
Как любые мальчишки, мы, даже находясь под постоянным принуждением и угрозой побоев со стороны старших, иногда просто забывали о том, что нас ожидало вечером, и начинали беззаботно веселиться, подшучивая друг над другом. Помню, как-то Макс Чудаков решил поспорить со мной и Серегой Покровским, что настреляет денег больше, чем мы вдвоем, вместе взятые. «Это каким же образом?» – удивились мы. – Начнешь хрипеть: «Дайте медный грошик, гражданин хороший, вам вернется рубль золотой»? – «Нет, просто притворюсь убогим, люди любят подавать калекам». – «Как же ты притворишься? Ты ведь руку себе не отчекрыжишь?».
«А вот так!» – Чудак тут же скосил глаза к переносице и скривил свою рожу таким смешным образом, что мы с Покровом чуть не упали под лавку со смеху. Но Макс, видно, решил добить нас окончательно и пополз, волоча за собой ногу, к идущему навстречу прохожему. Мужик, увидев перед собой кособокого уродца, не на шутку забеспокоился. Он опасливо посмотрел на тянущего к нему руки Макса, и спросил: «Что тебе, мальчик?!». Но Чудак только мычал и тряс своей стриженной под горшок головой. Он так вошел в роль, что даже забыл спросить у мужика про деньги. Вдоволь насмеявшись, мы все-таки решили, что такие перевоплощения распугают нам всех потенциальных благодетелей, а потому продолжили действовать по старинке. Ведь за спрос, как известно, не бьют в нос.
Кстати, смех смехом, а однажды нам довелось познакомиться с реальным калекой. Звали его «Универмаг Первомайский» и обитал он в большом продовольственном магазине, благодаря которому и получил свое имя. Это был городской сумасшедший, тихого, правда, нрава, которого почему-то не госпитализировали в больницу. Должно быть, у него имелся какой-то сердобольный родственник, взявший над ним опеку. С утра и до вечера этот несчастный тихушник бродил по своему любимому универмагу и время от времени набивался в помощники к продавщицам, которые привыкнув к «местной достопримечательности» и ходячему «символу магазина», почти никогда не прогоняли его.
Говорить он не мог, а только издавал какие-то нечленораздельные звуки и все время улыбался, как дурачок перед каруселью. Собственно, он и был абсолютным дурачком, только беззащитным и безвредным. В отличие от нас – настоящих скудоумных балбесов, которые не упускали случая поиздеваться над ним. Помню, то рожу ему скорчим, передразнивая больного человека, то крикнем в спину что-нибудь обидное. Жестокие, несмышленые дети – мне до сих пор стыдно за наше тогдашнее поведение!
Однажды мы так разыгрались, что принялись по очереди подбегать к сумасшедшему и отвешивать ему шутливые, как нам казалось, пендали. Делать это было тем легче, что «Универмаг Первомайский» из-за своей чудовищной неповоротливости никого из нас поймать не мог. Какое-то время он еще пытался с застывшей на чугунном лице улыбкой схватить кого-то из обидчиков, а потом вдруг сел на пол и расплакался, как ребенок. Дурачок размазывал слезы по топорщащейся, всклокоченной бороде и грозил нам своим грязным кулаком.
Вот тогда я впервые и задумался над тем, что же мы, суки, делаем?! Зачем издеваемся над больным человеком?! То, что он был идиотом от рождения, лишь подчеркивало нашу собственную неполноценность. Кто знает, может и появился этот «Универмаг» в моей жизни специально для того, чтобы преподнести наглядный урок человеколюбия, который я, к сожалению, не сразу усвоил…
Ну, а вообще, мы очень любили, конечно, шляться по улицам, тем более что на воле было гораздо интереснее, чем взаперти за интернатскими заборами и решетками. А что для малолетнего отрока, еще только вкусившего вожделенной свободы, но не распробовавшего ее до конца, может быть лучше веселой прогулки со своими закадычными друзьями по направлению: «куда глаза глядят»?!
Деньги у нас, как правило, водились, поэтому мы постоянно обжирались самым вкусным в мире (теперь, с высоты прожитых лет, я могу говорить об этом вполне определенно) советским мороженым и обпивались совершенно изумительной на вкус газировкой! Она продавалась в специальных уличных автоматах и стоила всего три копейки.
Одно
