Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом
Другая история касается карьеры сэра Чарльза Блаунта, впоследствии лорда Маунтжоя. Она подарила ему «золотую шахматную королеву, богато украшенную эмалью», после того как он отличился на рыцарском турнире. Впоследствии он носил эту маленькую золотую шахматную королеву с малиновой лентой с собой в знак ее благосклонности[233]. Похожий подарок был преподнесен противником Елизаветы, Филиппом II Испанским. Он подарил великому испанскому шахматисту Рую Лопесу золотое ожерелье с кулоном в виде ладьи[234].
Как выглядела маленькая шахматная королева, подаренная королевой Елизаветой сэру Чарльзу Блаунту? Возможно, это была стилизованная фигурка с открытой короной, тогда как у короля была корона закрытого типа – это основное отличие между ними во многих шахматных наборах. Или же это могла быть натуралистично изображенная королева, сидящая прямо на троне и держащая в руке державу или скипетр. Или это могла быть даже королева верхом на лошади в дамском седле – практика верховой езды, привезенная в Англию в 1382 году Анной Богемской, женой Ричарда II, которая со временем стала обязательной для всех женщин с высоким статусом.
От Елизаветы не могло ускользнуть то, насколько подходящим символом ее политической власти была эта золоченая королева. Действительно, нет фигуры более подходящей для образа королевской власти, чем вновь обретенная шахматная королева, возродившаяся в начале Ренессанса и полная той же движущей силы, что побуждала исследователей, гуманистов, ученых, художников, религиозных революционеров, королей и королев отправляться в неизведанные края.
13
Сокращение количества женщин-игроков
Одновременное возвеличивание титула королевы в жизни и на шахматной доске с конца XV века должно было означать и возрождение женщин-шахматисток в эпоху великого Ренессанса. В конце концов, женщины играли в шахматы с самого зарождения игры в Европе и странах арабского мира. Они были партнерами мужчин, когда шахматы превратились в романтическое развлечение, а затем и в домашний ритуал. Когда шахматы прочно вошли в семейную жизнь, когда такие выдающиеся королевы, как Изабелла и Елизавета, не говоря уже о Екатерине Медичи и Анне Австрийской, были известны своим мастерством игры в шахматы, а шахматная королева находилась на пике своей тактической мощи, женщинам имело смысл продолжать играть с еще бо́льшим энтузиазмом. Увы, это было не так.
В начале XVII века среди женщин из высшего общества игра в шахматы уже не была таким модным занятием. Рассказы о поединках и изображения таковых между представителями разных полов, столь многочисленных в Средние века, становились все более редкими. Голландцы и фламандцы дольше всего использовали в своих жанровых картинах сюжеты домашних шахмат, но со временем даже это сошло на нет. Шахматы стали основательно маскулинизироваться.
Можно утверждать, что шахматы всегда оставались по своей сути мужскими. Разве изначально это была не военная игра, в которой сражались противники-мужчины? Согласно такому подходу, королева и епископ – «аномалии»: их попытки взаимодействовать с военным сословием обречены на провал, учитывая фундаментальную военную природу игры. Еще в 1694 году англичанин Томас Хайд, автор первого систематического исследования шахмат, выразил сожаление по поводу присутствия королевы и епископа: «Они [европейцы] упускают из виду, что игра – это изображение битвы, по этой причине термины “Королева” и “Епископ” неуместны и должны быть заменены на “Верховный генерал” и “Слон” – как это принято у восточных народов, которые были создателями и хозяевами». Он сетовал на «абсурдность того, что простой солдат [пешка] в ходе игры может стать королевой – как будто из мужчины можно сделать женщину». Решение Хайда состояло в том, чтобы «немедленно вывести королеву и епископа из игры»[235]. Хотя его критика никак не повлияла на западную версию игру, женщины эпохи Постренессанса отказались от «игры королевы». Почему?
По иронии судьбы, возможно, именно повышение уровня силы шахматной королевы и епископа как-то связано с сокращением числа женщин-игроков. Теперь, когда эти две фигуры приобрели бо́льшую подвижность, для завершения партии в среднем требовалось меньше ходов. Новые шахматы больше не подходили для неторопливых встреч леди и джентльменов, которые могли длиться день или больше, с перерывами на еду, питье, танцы и пение, или, в более простой обстановке, для того чтобы размешать кашу и покормить ребенка. Новые шахматы были стремительными и жестокими. Партия могла закончиться за несколько часов или даже за несколько ходов, если вы не были предельно внимательны. Руки должны быть готовы ухватиться за фигуру на доске, а не за колено под столом. Шахматы больше не терпели никакого флирта.
Когда игра стала менее социальной и более соревновательной, на сцену вышел профессиональный шахматист. Забудьте о трубадуре – партнере по шахматам, о внимательном любовнике или даже о городском вундеркинде, которому после сбора урожая разрешалось отдохнуть, чтобы поиграть с местным лордом. Теперь в Европе появились настоящие чемпионы, зарабатывающие на жизнь организованными матчами в королевских домах. В XVI веке испанец Руй Лопес, автор знаменитого трактата о шахматах, и итальянец Пауло Бои стали мировыми знаменитостями, которых чествовали за победы над лучшими игроками своего времени. Женщинам не пристало выступать на публике таким образом. Это всего лишь еще один пример неравенства между мужчинами, имеющими право на общественную деятельность, и женщинами, занятыми в частной сфере, которое становилось все более заметным в период, который мы называем Ренессансом.
Покойный историк Джоан Келли-Гадоль около 25 лет назад задавалась вопросом, затронуло ли Возрождение женщин[236]. Это был революционный вопрос. Конечно, Возрождение затронуло женщин – разве не так было у всех, кто жил в те славные годы, от Изабеллы до Елизаветы? Однако со временем серьезные исследователи пришли к пониманию, что «все» не обязательно включают женщин. Эпоха Возрождения (подобно греческой демократии или зарождающимся американским штатам) была концепцией, которая применялась в основном к привилегированным мужчинам. По мере того как гуманизм XVI века, вдохновленный патриархальными текстами Древней Греции и Рима, постепенно вытеснял средневековую придворную культуру, а феодальное общество уступало место формирующемуся национальному государству, знатные женщины все больше отстранялись от общественной деятельности и ограничивались частной сферой. Здесь от них ожидали ведения домашнего хозяйства, заботы о потомстве и соответствия новым стандартам женственности.
Они были сформулированы в весьма авторитетной книге Бальдассаре Кастильоне «Придворный» (Libro del Cortegiano, 1518). Кастильоне призывал дам отказаться от некоторых неподобающих для них занятий, таких как езда верхом на лошадях и обращение с оружием. Если женщина из высшего общества продолжала ездить верхом, от нее ожидали, что она будет ездить в дамском седле, как те новомодные шахматные королевы, с изяществом восседавшие верхом на лошади, свесив ноги с одной стороны. Игра в шахматы сама по себе, по-видимому, стала еще одной жертвой в войне с «неженственным» поведением.
В течение следующих
