Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн

уехали в Таганрог и возвратятся на следующий день, почему остался еще на день, чтобы уехать, вполне ознакомившись с обстановкой и лицами, с которыми придется жить моей дочери. Я боялся остаться в городе на ночь, ибо не знал, где мне найти приют, чтобы не быть задержанным и высланным. Отправился на вокзал, взял билет на проезд до станции Чертково. Утомленный скитанием в течение дня, мечтал скорее лечь. До отхода поезда оставалось около часа, и я присел к столу выпить чай. Обратил внимание на еврея, проходившего мимо меня раза два и присевшего около. Заговорили с ним, чтобы убить время. Узнав, что я нездешний, он спросил, где я остановился, и пожалел, что не у него, так как многие приезжающие евреи останавливаются у него и спокойно живут по несколько дней, и что он ожидает поезда из Харькова, с которым приезжает в Ростов еврей-комиссионер. Словом, я решил не мотаться в поезде и поехал к нему, где меня хорошо покормили, и я отдохнул. На следующий день посетил моего знакомого, провел с ним и в его семье день, а вечером поехал на вокзал. Мой знакомый не мог проводить меня, так как они с отцом вновь уехали в Таганрог в пять вечера. Когда приехал на вокзал, около касс было очень много народа. Хвосты стояли значительно дальше загородок касс. Я стал и совершенно не обратил внимания, около кого стою. Проходила публика, проталкивались мимо стоящих у касс. Вдруг стоявший впереди меня резко повернулся, столкнулся с кем-то, схватил меня за руку и, крепко ее держа, закричал: «У меня вытащен из кармана бумажник». Я ему говорю: «Что вы, Бог с вами». А он кричит: «Зовите жандарма». Поднялся шум вокруг меня, кричали: «Надо сейчас обыскать! Не выпускайте руки! Держите его…» Я едва не лишился чувств. Пришел жандарм, козырнул державшему меня военному, спросил у публики, нет ли свидетелей — никто не отозвался. Повели меня в жандармскую канцелярию, обыскали и составили протокол. Нашли у меня злосчастный билет до Чертково, мои деньги, паспорт… Военный заявил, что, почувствовав руку в кармане, быстро вытащившую бумажник, он схватил руку и что до этого момента его сильно стиснули, сдвинули с места, почему он очутился не спереди или сзади меня, а сбоку, и что все произошло с большой быстротой, моментально. Меня арестовали. Не сомневаясь в том, что я жертва ошибки, был уверен, что следователь разберется и освободит меня. Но мои объяснения вызвали у следователя улыбку. «Ну хорошо, — сказал он. — Верю, что вы приехали по случаю ухаживания за вашей дочерью, верю в неизвестного еврея, у которого вы ночевали, но какое это имеет отношение к краже? Вы сможете вызвать свидетелей в суд, а я считаю дело выясненным. Вы пойманы на месте преступления. Ваша рука схвачена в кармане, и вы успели бросить бумажник или передать соучастнику, который с деньгами скрылся». Зять получил разрешение видеть меня. Он успокоил меня, пригласил какого-то адвоката… и вот я дождался суда и умоляю вас не оставлять меня. Да, забыл сказать вам по поводу проклятой судимости. 26 лет тому назад я соблазнился заработком, хотя нетрудно было догадаться, что дело нечестное. Мне казалось, что то, что сделали другие, меня не касается, и я принял для комиссионной продажи часть товара, добытого мошенничеством. Меня привлекли как соучастника. Троих осудили в арестантское отделение на три с половиной года с лишением некоторых прав. Мне дали снисхождение, признали сумму менее 300 рублей, и я отсидел три месяца в тюрьме. После этого я прожил 26 лет, не совершив ни малейшего проступка. Забыл перенесенный тяжелый урок, а следователь нашел справку о судимости, которая окончательно убедила его, что я украл бумажник. Он и мысли не допускал, что потерпевший мог ошибиться, схватив меня, тоже сбитого с места, где я стоял.

— Вот и вы, — сказал я, — говорите об «ошибке». А кто и чем установил, что в бумажнике было 3500 рублей? Почему следователь не заинтересовался этим вопросом? У кого получил Z 3500 рублей? Ведь вез он их из Ростова. Ошибка или притворство? Если будем иметь дело с добросовестным человеком, то можно будет установить, что он мог ошибиться. Защищаться, конечно, надо, но должно быть готовым ко всему. Так, как вы мне рассказали, так вы расскажете суду, когда я вам укажу время для рассказа.

Побеседовав еще некоторое время, я ушел в полной уверенности в невиновности Окмана. Через несколько дней слушалось дело. Я волновался, боясь обвинения. Мне жалко было старика, боязно было за исход дела. А что, думал я, если Z придумал «кражу» и человек он ловкий, «не дастся на допрос»? Просмотрел производство — ничего нового не нашел. Жалкое предварительное следствие, произведенное бездарным и тупым следователем. В таком настроении я пришел в суд на защиту. Председательствовал Н. П. Прокопович, милый, уравновешенный человек. Зашел поздравствоваться.

— Вы по какому делу? — обратился ко мне Прокопович.

— Защищаю Окмана.

— Славненькая защита, — сказал член суда Тархов, который, по свойственному ему мировоззрению, надо полагать, подумывал «цапнуть тысячонку» за защиту из украденных.

Состав присяжных был городской — местные мещане, служащие Владикавказской дороги и два-три купца. Я просил «пустить дело вторым», хотелось «обмяться в суде».

***

— Слушается дело Окмана по обвинению в краже.

Ввели подсудимого. Екнуло мое уже тогда натруженное сердце. Прочли незатейливый обвинительный акт. Опросили Окмана. Вошли два свидетеля. Я впился в потерпевшего, хотелось определить по лицу, с кем имею дело. Обычный тип отставного военного, в тужурке с продольными погонами. Лица заурядное. На Окмана не посмотрел, не проявил интереса к защитнику, не повернул в нашу сторону головы — точно нас нет. Я отвел потерпевшего от присяги. Допрошенный Z показал в точности все, что записано на предварительном следствии. Товарищ прокурора задал два-три незначительных вопроса, повторив два раза:

— Вы твердо помните и удостоверяете, что, схватив руку у кармана, вы ее не выпускали, пока пришел жандармский вахмистр?

Z твердо подтвердил, что руку крепко держал.

— Имеете вопросы? — спросил меня председатель.

— Да.

Привожу почти дословно мою беседу с Z:

— Сколько вам лет?

— Шестьдесят первый.

— Где вы постоянно живете?

— В станице Вел.[251]

— Вы служите в частном учреждении?

— Да.

— В каком?

— В торгово-кредитном товариществе.

— Вы член правления?

— Да.

— Каким специальным отделом вы там занимаетесь?

Z несколько тихо и нерешительно:

— Ведаю кредитные операции и кассу.

— Украденные у вас три тысячи пятьсот рублей вы получили в Ростове?

— Нет.

— Вы с этими деньгами, значит, приехали в Ростов?

— Да.

Z, видимо, не ожидал этих вопросов, сильно взволновался, судя по выступившим на лице пятнам и приливу крови к шее.

— Зачем