Роковые женщины Серебряного века. По материалам судебных процессов - Лев Яковлевич Лурье

У Пергамента — у корректнейшего Пергамента могло ли, казалось, быть хоть что-нибудь запутано, — были очень запутанны дела. Это ни для кого не секрет. И этим, вероятно, объясняется, что он взялся за дело Штейн.

Он погиб жертвой неосторожности.

Адвокату приходится возиться с негодяями, как доктору с разными болезнями. И тут нужны величайшие предосторожности: "Чтобы самому не пасть жертвою"».

Дорошевич считал: Пергамент совершил непростительную ошибку как политик, общественный деятель, но как адвокат и он, и его коллеги невиновны.

План побега Штейн задумала и выполнила сама при помощи Шульца. Как сказал адвокат Михаил Казаринов: «У нее еще был мотив для бегства, мотив, перед которым все остальные бледнеют, как мерцание свечи перед пламенем пожара. Этим пожаром была любовь, охватившая за последние годы чувственную натуру Ольги Штейн, та любовь, которая властно царит в сердце женщины, уже перешедшей за последние рубежи своей молодости, и подобно осеннему закату в последний раз озаряет увядающую природу багровыми лучами и рядит ее в пурпур и золото. Это была любовь к Шульцу.

Эта любовь и является главным мотивом бегства. Что предстояло Ольге Штейн в случае обвинения — заключение, быть может, долголетнее, арестантский халат, забранное решеткой оконце, щелканье дверного замка, ведь это смерть иллюзий, смерть любви, смерть всему, чем живет женское сердце!..

И от этого призрака смерти она бежала, бежала, уговорившись с Шульцем, что он последует вскоре за нею».

И Шульца, и адвокатов присяжные оправдали.

БАРОНЕССА ОСТЕН-САКЕН

В марте 1910 года Штейн вышла из Царскосельской женской тюрьмы. Штейн выслали из Петербурга в уездный город Остров Псковской губернии. К этому времени ее имя стало нарицательным. Взглянуть на знаменитую мошенницу приходили десятки любопытных.

Вскоре в городе появились афиши: «В непродолжительном времени в театре "Аркадия" состоится благотворительный концерт с участием проживающей в городе Острове Ольги Григорьевны Штейн, которая благосклонно изъявила согласие спеть несколько романсов». Учитывая ажиотаж, администрация театра просила заблаговременно записываться на билеты. Цены были баснословно высокими.

Афиша из газеты

Ольга Штейн вновь взялась за старое. Конечно, Остров — не Петербург; деньги водятся в столице. Но с фамилией Штейн в Петербурге лучше не появляться.

Газеты начала XX века пестрели объявлениями профессиональных свах и специальных брачных бюро. К услугам посредников прибегали в основном люди немолодые, одинокие, небогатые. Речь не шла о взаимной любви.

Гвардейцы и сановники через газеты искали содержанок. «Средний класс» решал важные житейские задачи: обрести материальную опору, найти отчима или мачеху для осиротевших детей. Меняли города, хотели улучшить социальный статус.

Штейн обратилась к Остахову, комиссионеру по брачным делам. Она сказала, что нуждается в смене фамилии, так как ее преследуют. Она намекнула, что очень богата, продемонстрировав письма от влиятельных людей.

Остахов предложил Штейн познакомиться с бароном Остен-Сакеном, который нуждался в деньгах. Он изобрел верную систему выигрывать в рулетку и собирался ехать в Монте-Карло, а потому ему необходимы средства, 10 тысяч рублей. Штейн воскликнула: «Ах, берите и больше, но дайте мне мужа посановнее». Остахов передал разговор барону, честно сообщив, что его невеста — знаменитая мошенница Ольга Штейн. Тот ответил: «Ничего, фамилию она переменит, а в Монте-Карло мне очень хочется». Состоялись смотрины, встреча, ужин, вино. Барону приглянулась невеста.

Комиссионер предупредил Штейн: она как лишенная дворянских титулов по суду не сможет именоваться «баронессой». На это уверенная Ольга Григорьевна отвечала: «У меня большие связи, и я все устрою».

Штейн обещала барону 6 тысяч рублей, а комиссионеру — 4 тысячи и выдала расписку на всю сумму.

На следующий день Остахов созвонился со Штейн. Она потребовала вернуть вексель: «Он мне не понравился, он слишком худ и плохо говорит по-английски». Когда Остахов отказался отдать расписку, Штейн пригрозила полицией.

А через некоторое время Остахов узнал, что Штейн все-таки вышла замуж за барона фон дер Остен-Сакена, но обещанные на Монте-Карло деньги не дала. Тогда Остахов решил отомстить новоявленной баронессе. Вначале он прорывался к ней, требуя денег, затем донес, что баронесса Ольга Остен-Сакен — скандально известная Ольга Штейн, живущая по поддельному паспорту. Но у баронессы снова оказались могущественные покровители.

Приобретя баронский титул, Штейн наняла приличествующую ее положению виллу на станции Александровской, рядом с Царским Селом. И вновь доверчивые управляющие, которые проникались обаянием Штейн, ее роскошью, работали в ожидании денег, да и горничным и кухаркам она старалась не платить.

Однажды Ольга Штейн прочла в газете объявление слушателя политехнических курсов Сигаева, который искал место управляющего. Пригласила к себе, окружила роскошью и блеском, рассказала: она богата, у нее есть 2 миллиона наличных и ей ничего не стоит израсходовать полмиллиона. Она уже обладает двумя имениями и хочет купить особняк на Большой Морской.

Сигаеву она предложила место управляющего с жалованьем 125 рублей в месяц. Взяла у него залог в 1850 рублей. Просила, вообще говоря, больше, но у слушателя не было денег. Штейн морочила Сигаеву голову несколько месяцев, пока он сам не понял, что обманут.

Баронесса меняла квартиры по сезонам. В новую, на Николаевской улице, пришел студент Чуринский. Его встретил лакей в белых перчатках, управляющий баронессы.

Хозяйка приняла гостя в будуаре. Штейн объяснила: она «патронесса» общества Синего Креста, много занимается благотворительностью, тратит десятки тысяч рублей в год. Чуринскому было предложено место секретаря общества. Он должен будет писать письма высокопоставленным лицам, заниматься раздачей денег другим благотворительным обществам. Естественно, попросила залог 2 тысячи рублей.

У Чуринского было только 1500. «Ну, что ж, — заметила баронесса, — в остальной сумме я за вас поручусь обществу, вы мне внушаете доверие». И какое-то время Чуринский, действительно, занимался тем, что раздавал свои деньги нуждавшимся. Потратил 20 рублей.

Вскоре Штейн попросила внести оставшиеся 500 рублей — в обществе-де недовольны малым размером залога.

Студент, боясь потерять место, написал отцу, и тот, оторвав от себя последнее, выслал сыну необходимую сумму.

Жалованье Штейн секретарю, естественно, не платила.

Обещала: когда удастся уладить дело с продажей богатого имения, она тут же все выплатит сполна.

Через 2 месяца Чуринский понял, что влип, и отправился в сыскную полицию. Там ему почему-то не поверили, предложили разрешить это дело мирно. Чуринский пошел к Штейн и был сражен наповал: та заявила, что знает о посещении им полиции. Испуганный Чуринский под диктовку баронессы написал заявление в сыскную полицию: произошло недоразумение. Однако это не помогло студенту вернуть свой залог.

Кроме Чуринского, появились еще два простака: Карно-вич и Астахов. Им она выдала себя за попечительницу детских приютов