Чудеса привычки - Салях Кулибай
Все в движении — полки, дивизии, армии. Войска пробиваются с рубежа на рубеж. А вслед за войсками, меняя командные пункты, передвигаются и штабы. В кровопролитных боях наши части рвутся к перевалам Карпат.
Выбегая из большого села, окруженного сопками, большак двоится. Левая дорога ведет по предгорью на юг, а правая уводит в глубь гор на запад. Наша дивизия направилась по правой. И части немцев, отошедшие на эту дорогу, вдруг начали ожесточенные контратаки. Все произошло, как говорится, молниеносно. Отходя с потерями, наш батальон оседлал развилку дорог на окраине села. Многие офицеры штаба, солдаты обоза, связисты — все встали в строй. Острие удара немцев пришлось как раз на село, танки окопались позади нас. Минометчики также заняли огневые позиции на окраине села. Рассекая небо гулом моторов, появились наши штурмовики. Они вели интенсивный огонь из своих реактивок. Снова и снова заходили на боевые порядки и позиции немцев и, видно, не безуспешно, так как бесновавшиеся перед этим орудия и минометы противника стали затихать, словно теряя голос. Умолкли и его зенитки. Вдруг наши танки вышли из укрытий и ринулись вперед, увлекая за собой пехоту. Так дивизия начала преследование немецких частей. В предвечерние сумерки мы вырвались на широкую возвышенность, опираясь на которую немцы контратаковали нас днем. Все плато было покрыто подбитыми и горящими танками, автомашинами, а также орудиями и минометами, оставленными на позициях и в походном положении. И опять трупы и трупы.
Гонка продолжалась километров двадцать пять. Бежало все живое. Советские танки с автоматчиками на броне настигали разрозненные группы отступающих, давили их и расстреливали и, главное, предупреждали малейшую возможность их организованного сопротивления.
Дня через три-четыре полку предстояло овладеть большим селом. Командный пункт полка расположился в горах. Оттуда мы выдвинулись на косогор, ближе к селу, чтобы произвести рекогносцировку. Шло тщательное изучение обороны противника, и на картах появлялись новые условные знаки, которыми были отмечены огневые точки, позиции и направления атак наших подразделений, а также рубежи, куда они должны будут выйти в ходе наступления. Рекогносцировка приближалась к концу, когда перед нами упала первая мина. Вторая упала позади. Сейчас вилка! Следующие мины посыплются нам на головы. Все разом спрыгнули в траншею. Только мать-земля могла спасти нас от верной гибели. На стороне немцев завыл шестиствольный миномет, и мины, визжа и воя, прилетели оттуда, падали вокруг и разрывались, оглушая нас и осыпая землей. Второй залп накрыл нашу траншею, и ее сравняло с землей. Когда, задыхаясь от смрада и серного запаха, я привстал, освобождаясь из-под обрушившейся на меня земли, то сразу увидел израненного командира полка, тут же лежали офицеры-авиаторы, артиллеристы, связной солдат. Тяжелораненых мы положили на плащ-палатки и спустились под защиту кручи. И тут же новый залп вторично накрыл место, где мы только что подобрали своих товарищей.
На рассвете мне и еще двум офицерам, прибывшим из резерва, было приказано принять стрелковые роты. Тут уж не скажешь, мол, я минометчик. Должность и профессии на войне меняются очень просто и быстро. В роту ко мне попал и офицер Кравцун, мой однокашник по училищу. Вместе с ним мы обошли окопы, знакомясь с солдатами и сержантами. Личный состав во взводах так поредел, что людей едва хватило бы на два неполных взвода. Мы и свели их в два взвода. Вскоре наши орудия и минометы начали обстрел. Зашевелились и немцы. Наши штурмовики сделали два захода, обрушив на немцев огонь реактивок и пулеметов, сбросив бомбы. А после короткой артподготовки роты поднялись в атаку.
Выдержки у немецких солдат хватило ненадолго. Под напором наших цепей они все ближе прижимались к селу. Но вот мы ворвались и в их окопы. Видим, стоят три противотанковые пушки. Их расчеты не успели сделать ни одного выстрела: орудия чистенькие. К одной из этих пушек подбежал лейтенант Кравцун с двумя бойцами. Они втроем повернули орудие на немцев. Кравцун сам заряжал и наводил пушку, посылая снаряд за снарядом по скоплению немцев. Работал он весело, возбужденно покрикивая. Нашлись хозяева и для других пушек. Видно, здорово торопились немцы, если не успели вынуть замки.
Вскоре мы углубились в лесистые горы и, заняв один из гребней, окопались на его склонах. Противник ограничивается методическим, беспокоящим огнем из орудий и минометов. Затем позади нас в небе повис воздушный шар — «колбаса», как его называют солдаты. С шара ведет наблюдение командир дивизии или один из офицеров штаба. Вокруг шара белыми облачками вспыхивают разрывы шрапнели. В небе кружат наши истребители, охраняя шар от внезапного удара с воздуха.
Ночью полил дождь. Темень непроглядная. В окопах вода. Орудуя лопатами, нам приходится спускать ее в колодцы, а на дно окопов настилать хворосту, чтобы, сидя на нем, хоть малость подремать. Уже вторые сутки, как в окопы не могут доставить горячую пищу. По телефону сообщили, что старшина еще пополудни отбыл к нам на вьючных ослах, нагруженных термосами. Но в роту они не прибыли. А вскоре порвалась и телефонная связь. Бойцы погрызли последние сухари, выкурили последние щепотки махорки. Все промокли до нитки, было очень зябко. Я опасаюсь, как бы не навестила меня застарелая лихорадка. Она всегда заявлялась в пору осенних или весенних дождей. Но ее появление сейчас было бы подобно смерти. К счастью, и малярии, видно, не до меня.
Под защитой огромного ветвистого дуба, поваленного бурей, находится наблюдательный пункт роты. Телефонисты отправились исправлять порванный провод. С двумя котелками в руках появился Кравцун.
— Ай, старшина прибыл? — спрашиваю я.
— Нет, дополнительный паек. Надо же подкреипться, пока где-то блуждает старшина.
— Дополнительный паек?
— Все расскажу, — пообещал Кравцун, принимаясь уписывать кашу.
— Прошу с ложкой к котелку, — и он расхохотался.
Я глотал не совсем проваренную еще теплую кашу и выпытывал:
— Ты опять выкинул коленце?
— Если б не так, откуда бы взяться этой каше, — согласился он спокойно.
Оказывается, вот что было. Между нами и немцами по дну ущелья протекает речушка, быстрая и шумливая, как все горные потоки. За ущельем небольшое плато, которое занимают немцы. Своим выступом оно упирается в речку, поворачивая ее на запад так, что, обойдя выступ, она течет прямо в немецкий тыл. Взяв с собой двух солдат и отлично говорившего по-немецки сержанта Полищука, Кравцун и направился к противнику. Группа шла по речке, под ее шумок, и вышла в тыл к немцам, где под отвесной каменной стеной шла раздача пищи с походной кухни. Измученные непрерывными боями, вымокшие и подвыпившие немцы и не подозревали, что среди них находятся советские солдаты.
