Просроченный долг - Йожеф Лендел
* 371 371
Пишет Арденне и о том, что граф Арко «недаром» праздновал свое 60-летие в 1929 г. в Москве.
В этом и я сыграл некоторую роль. Как редактор журнала «Der drohende Krieg» я узнал (случайно), что Fernlenkschiff (Радиоуправляемое судно (нем.).) «Зёринген», которым на немецких морских военных маневрах управляли исключительно на расстоянии и который, управляемый на расстоянии, маневрировал и стрелял, оборудован дистанционным управлением, сконструированным графом Арко. Я рассказал об этом Шандору Радо (который, по свидетельству его собственной книги, стал разведчиком только после начала Второй мировой войны) (В своей автобиографической книге «Под псевдонимом Дора» Шандор Радо (1899–1981) — ученый-географ, разведчик относит начало своей деятельности как резидента советской разведки к 1936 г.), а он — и об этом мне тоже было известно — передал эти сведения куда следует. С каким результатом, я понятия не имел. В то время всё, что я считал полезным для СССР, я передавал безвозмездно и добровольно. Я никогда не входил в какую-то разведывательную организацию, даже возмещения расходов не принимал никогда. А когда Радо в Москве однажды, где-то в 1932–1934 годах, предложил мне стать «резидентом» в Италии — подходящим внешним прикрытием для этого могли бы стать прежде всего мои познания и интерес к истории искусства — я отказался от этого предложения. Тогда я уже не испытывал энтузиазма. «Я целиком завяз в работе над романом». Это была чистая правда, но в период большего энтузиазма я оставил бы и работу над романом.
После этого Радо предложил познакомить меня с руководителем III отдела Хеккертом-Геккертом (Возможно, речь идет о немецком коммунисте Фрице Хеккерте (Геккерте) (1884–1936) — члене политбюро КПГ, в некоторых источниках упоминается, что он был ответственным за подпольную работу в странах Западной Европы.). Этот трюк я, конечно, отверг. Уж кому-кому, а мне-то было известно, что такое «посещение» рассматривается как факт вербовки, — и с этого момента я уже не имел бы собственной воли.
Это имело решающее значение для моей дальнейшей жизни. Я не стал «любителем искусства» в Италии, а стал зеком в Сибири (не из-за этого случая, об этом никогда никто не узнал), но я стал писателем, я дозрел до писателя, и так-то лучше…
А если я что-то замечал, то замечал с большой антипатией, и, понятно, никому об этом не рассказывал. Такой случай был — тоже в середине 30-х годов — когда в Москве на Красной площади почти до верха Кремлевской стены были громадные кучи земли. Ясно: готовили место для подземных бункеров. По Красной площади каждый день проходил не только я, но и военные атташе. И по сей день меня бесят глупые попытки что-то скрыть, и то, если я на дорогах вижу надпись: «Фотографировать запрещается», и даже длина участка дороги указана, где нельзя фотографировать.
Уж лучше, если меня подслушивают — как я называю, прислушиваются к каждому моему слову, — это настоящий престиж — чем если бы мне нужно было слушать разговоры или получать донесения о разговорах других.
26 октября 1973 г.
Позвонил д-ру Дёрдю Бойта, сотруднику Агентства защиты авторских прав. Спросил, какие новости на франкфуртской книжной ярмарке.
Б. сообщил: касательно меня ничего не произошло. Питер Оуэн представил ««Confrontation», на обложке книги (вероятно, на Bauchbinde (Полоска бумаги с рекламным текстом, охватывающая переплет книги (нем.).) написано, что эту книгу долго не издавали в Венгрии, перевел некто Новак (Анна Новотни, псевдоним Илоны Дучинска.), переводчик передает свой гонорар в пользу вьетнамского сопротивления. Он видел книгу. С Оуэном не говорил, и Агентство никаких юридических шагов не предприняло и не предпримет: 1. потому что это вопрос политический, 2. потому что без меня они не могут сделать юридических шагов, даже если бы и хотели.
Я сообщил ему, что до сих пор — до разговора с ним — не знал, вышла ли книга или нет. Я сказал также, что не сделаю никаких шагов против Оуэна, который до сих пор издал три моих книги, и вообще принял решение о полной пассивности. Спросил, прислал ли Оуэн деньги и авторские экземпляры. Бойта сообщил, что они не получили ни денег, ни авторских экземпляров, и обещал, что, если получат, то он сообщит и пошлет причитающуюся мне сумму и книги.
По мнению Бойты, книга не привлекла к себе никакого внимания. Сегодня подобное уже не привлекает. Это, возможно, и правда. Тогда я тем более не буду заниматься этим, и ничего делать не буду.
27 октября 1973 г.
Составил для «Магветё» — персонально для Чабы Шика — рукопись для второго издания «Зеркал» (Название книги публицистики Лендела, вышедшей в 1967 г. В собрании сочинений Лендела том публицистики вышел под названием «По ступенькам откровенности».), вплоть до ответа на анкету, которая будет опубликована в декабрьском номере «Уй ираш».
В сопроводительном письме я подробно пишу, как использовать рукописи, а также, что не посылаю «Заметки в цейтноте» (Под таким названием в 1973–1974 г. писатель публиковал свои публицистические заметки, многие из которых родились из записей в записных книжках.), потому что из них я хотел бы, если получится, сделать на основе своих записных книжек новую книгу.
У «Магветё» материала на два года, пусть выбирают, в меру своего желания и смелости.
Чего я не мог дать, потому что у меня самого нет, — это «Bewegungskrieg und Söldnerarmee» и «Eisenbahnstreik»; и то и другое было опубликовано в начале 30-х годов в «Sozial Ökonomischen Arbeiter Rundschau» (Освободительное движение и наемная армия» и «Забастовка железнодорожников». Отец просил меня найти их в советских библиотеках, но ни тогда, ни несколько лет назад это не удалось.), издании Профинтерна, на нескольких языках (я писал по-немецки). Также жаль, что нет «Колониальной картинки» из № 1 «Шарло эш калапач» за 1934 г., в котором я написал комментарий под иллюстрацией.
На записке, с которой скопировал свои данные, еще одна запись.
Макс Гёльц (Макс Гёльц (1889–1933) — один из организаторов революционных восстаний в Германии в 1920–1921 гг.), 15.IХ.33 г. Он стал одной из первых иностранных жертв Сталина — «утонул в лодке». И по сей день молчат не только об этом, но и обо всем, что связано с Максом Гёльцем.
30 октября 1973 г.
Manfred von Ardenne: Ein glückliches Leben für Technik und Fors chung.
Этот человек и в самом деле был счастлив. Процветал при любой власти, при любой государственной форме. И любое государство могло спокойно ему
