В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Милошевича, естественно, заставили отказаться ото всех территориальных претензий. Двенадцатого ноября он пошел на последнюю уступку Туджману, согласившись на «реинтеграцию» Восточной Славонии. (Там, правда, сербы остались, изгнаны не были.) Двадцать первого ноября президенты Боснии, Хорватии и Сербии парафировали мирные соглашения. Объективный лорд Оуэн назвал этот мир бесславным, ибо он вдохновлялся в основном внутренней американской политикой. «Европейцы же (тут я цитирую английскую прессу) продемонстрировали, к сожалению, что они все еще являются сателлитами США. Но идут они за страной, чья способность вести за собой фатально скомпрометирована».

Приведу выписку из дневника: «7 декабря 1995 г. говорил по телефону из Лондона с Колей Афанасьевским (он теперь замминистра, что очень заслуженно). Не удержался от упрека: гоните послам одну пропаганду вместо оценки Дейтонских соглашений. Он ответил, что присланное нам Ивановым очень близко к тому, как они докладывали в Думе. Вот тебе раз! То, что идет на внешнее потребление, что защищается перед Думой, направляется как внутренняя ориентировка – это уже чересчур. А чего ожидать, если Ельцин делает восторженные заявления по поводу Дейтона».

Недолго заставил себя ждать прогноз насчет того, как поступят с Милошевичем, чему он сам сильно способствовал. Подавить сепаратистов в Косово силой ему не дали, хотя те действовали жестокими террористическими методами. На их совести радикализация балканского исламизма. Возможно, Милошевич рассчитывал сохранить Косово, идя на уступки по Боснии, как ему обещал Холбрук. Сперва обманули, потом разбомбили, а затем еще отдали под трибунал.

То, что Юлию Воронцову и мне вместе с ним казалось немыслимым в 1995-м, стало зловещей реальностью в 1999-м. Начиная с марта этого года, авиация США и других стран НАТО 78 дней била с большой высоты по Сербии, выпустив в общей сложности 40 тысяч бомб и ракет. Это было сделано без санкции Совета Безопасности ООН, в прямое нарушение Устава ООН. Члены НАТО нарушили и свой собственный устав, ибо атаковали первыми государство, которое не совершило агрессии ни против одного члена альянса. Пренебрегли они и Основополагающим актом Россия–НАТО, заключенным в 1997 г. Это было соглашение о добрых намерениях, наших и НАТО. Если бы они материализовались, это, возможно, стало бы прорывом. Но действия НАТО против Сербии нанесли Акту такой удар, от которого он так и не оправился.

Еще раз цитирую «Экономист»: «В Косово воевали не ради национальных интересов, что обычно бывает причиной войн. Не было это и чисто гуманитарной акцией, как то провозгласили западные лидеры. Скорее, они воткнулись в эту войну в силу просчета, последовавшего за провалом их дипломатии (подчеркнуто мной. – А.). Далее она стала войной, направленной не только на то, чтобы положить конец несправедливости, творимой сербами, но и на то, чтобы сохранить доверие к НАТО»[150].

Вопрос заслуживает отдельного рассмотрения, но все же упомяну, что и от российских, и от американских экспертов я слышал: бомбардировок можно было избежать. Грамотнее должна была вести себя российская дипломатия на переговорах в Рамбуйе и дальше.

Экономика Сербии – заводы и электростанции, нефтехранилища, мосты и дороги, системы связи – была покалечена. Погибли тысячи людей. Несмотря на это, в определенный момент стало очевидным, что насилие бессильно. И тогда выступила Россия, но с какой миссией? Помочь американцам выйти из тупика, заставить Милошевича принять условия НАТО. В конце концов сломали границы уже в самой Сербии: она потеряла часть своей территории – Косово, историческую родину сербской нации.

Одно из незабываемых тяжелых впечатлений: вечером стоим с женой на террасе приморского отеля в Словении. Кругом курортная роскошь, а с неба часами доносится тяжелый гул – самолеты НАТО летят бомбить Белград и другие «объекты» в Сербии, прекрасно зная, что делают это в полной безнаказанности. К этому времени я оставил государственную службу, написав летом 1998 г. прошение об отставке. (Я был в Словении по делам новой службы.)

Прав Данте: несправедливость и неравенство столь же присущи жизни, как и слезы Вергилия.

Позволю себе привести статью в «Известиях»[151]одного из лучших российских журналистов, Станислава Николаевича Кондрашова «Лицо России, обретенное возле Сараево» об, увы, редком успехе нашей балканской политики в те годы:

«Сначала это выглядело всего лишь протестом обиженной России, потом воплотилось в дипломатическую инициативу, которая предотвратила опасную эскалацию боснийского конфликта.

Сначала Ельцин, стоя рядом с британским премьером, резко заявил, что Москва не позволит решать боснийский конфликт без ее участия, и это прозвучало публичным вызовом НАТО, которое решило бомбить сербские арт-позиции вокруг Сараево, не поинтересовавшись мнением российского руководства. Но через два дня, 17 февраля, искусный маневр России развязал тот узел, который страны НАТО намеревались в ночь с 20 на 21 февраля разрубить своими самолетами.

Вот он, шедевр дипломатии, который, пусть в разной степени, удовлетворил всех: обеспечил прекращение огня, остановил счет жертв и при этом никого не унизил, каждой из сторон позволил сохранить свое лицо. Сербы отвели свои тяжелые вооружения, но как бы не под ультимативным нажимом НАТО, а по просьбе русских братьев, Запад не без облегчения отменил (отсрочил!) рискованный эксперимент бомбардировочной акцией на Балканах, жители Сараево вышли на улицы, не опасаясь снарядов и мин.

А Россия? В критический момент новые партнеры как бы приняли ее за пустое место, а она одним шагом поставила себя в центр внимания. Нет, именно в этот момент Россия нашла важное и только ей положенное место и сыграла ту роль, которую никто другой не смог бы сыграть. Браво! И хотя мы имеем дело не с благополучной развязкой, а всего лишь с эпизодом трагедии, где не видно конца, нельзя не порадоваться искусству отечественных дипломатов, тех, кто с блеском его подготовил за кулисами, отдав лавры российскому президенту, скрепившему инициативу своим согласием и подписью. (Себя хвалишь, сукин сын.)

Столь очевидные успехи в поисках места и лица весьма редки, и потому вдвойне радуешься, что верх берет реализм, замешанный на достоинстве, внешнеполитический романтизм уходит также, как ушел его собрат – рыночный романтизм. У них, кстати, выявились сходные черты – упоение рецептами Запада до потери чувства меры, а также собственного лица.

В случае с Югославией эта потеря имела место, когда Россия присоединилась к экономической блокаде Сербии, забыв, что история выглядит по-разному из Москвы и Вашингтона или Бонна и что не американцам и немцам, а россиянам придется резать по живому. В результате мы, думается, потеряли в глазах южных славян больше, чем за период сталинского разрыва с титовской Югославией и долгие годы подозрительного неприятия страны, строившей социализм своим путем. Слава Богу, осознание нетерпимости такой потери пришло довольно быстро