В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин
Заключение
Общепринятая формула: главная функция внешней политики – отстаивать (защищать, продвигать) на международной арене интересы своей страны. Но любая внешняя политика неразрывно связана с политикой внутренней. Некоторые авторы считают даже первую прямым продолжением последней.
Неизбежно встает вопрос, каковы интересы страны и кто их определяет.
Не секрет, что в реальной жизни внешняя политика практически всех государств осуществляется прежде всего в интересах правящего класса (партии, группировки, лидера). Разрыва с интересами населения, как и в случае с внутренней политикой, избежать крайне трудно. Все дело в масштабах люфта. А зависит он от соотношения сил между властью и обществом. Если оно бесправно, власть будет руководствоваться исключительно своими представлениями и своими интересами.
Я упрощаю схему: различными приемами власть может группировать вокруг себя ту часть населения, которой внушено, что ее интересами как раз и являются те, которые декларирует правящая верхушка. Сюда входят прежде всего те сегменты общества, на которые власть опирается и которые подкармливает, поэтому они принимают все, что им предлагается.
Если общество, вернее, та или иная его часть, располагает эффективными рычагами воздействия на власть, оно может внести серьезные коррективы не только во внутреннюю, но и во внешнюю политику. Массовые антивоенные выступления в США сыграли важную, если не определяющую роль в прекращении войны во Вьетнаме.
Зрелое в политическом смысле общество не полагается на совесть людей, стоящих у руля, будь то на местном уровне или на государственном. Оно осознает: если общество не контролирует власть, власть контролирует общество.
Посмотрим на эволюцию советской (российской) внешней политики в последние десятилетия под углом зрения ее соответствия интересам страны (естественно, как их представляет себе автор).
Главным достижением внешней политики брежневского периода можно считать то, что она избежала прямого столкновения с Соединенными Штатами Америки. Оно вполне могло случиться, если вспомнить напряжение, доходившее временами до психоза, в отношениях между двумя сверхдержавами, с ног до головы обвешанными смертоносными «игрушками».
Невозможно определить, какая из сторон, наша или американская, имела больше заслуг в том, что не была перейдена «красная черта». Но нет сомнений, что мирный настрой Брежнева сыграл немалую роль. Анатолий Сергеевич Черняев считает даже, что «стране повезло, что в очень опасный для человеческого сообщества период одну из сверхдержав возглавлял такой человек, как Леонид Ильич Брежнев. Любой другой из его когорты мог бы стоить всем нам катастрофы»[152].
Присутствовал, однако, и чисто внутриполитический расчет.
В 2014–2015 гг., по наблюдению социологов, среди населения России возросла тревога, что напряженность вокруг Украины может привести к ядерной войне, которая, казалось бы, отошла в прошлое. При этом, по данным опросов, четверть россиян вполне допускает применение ядерного оружия Россией в случае, к примеру, вторжения иностранных войск в Крым. Социологи отмечают также, что среди людей сильны настроения, что уберечь от войны может только нынешняя власть, а это, безусловно, прибавляет ей устойчивости и долгожития[153].
Это то, что напрямую идет от брежневских времен. Забота о мире обеспечивала Брежневу всенародную популярность и признание. О внешней политике советские люди знали одно – это политика мира.
«Лишь бы не было войны» – таков был рефрен, сознательно насаждаемый и глубоко проникший в народ, оправдывая его тяготы и лишения. В том числе те, которые накладывало имперское сознание: ради культивируемого столетиями чувства, что мы великая держава, люди были готовы туже затягивать пояса. Тем более, что держава эта, по утверждению советской пропаганды, продвигала самый передовой на Земле общественный строй.
Вместе с тем при Брежневе – Громыко не были затронуты ни материальные, ни политические предпосылки ядерного столкновения. Мир нашим руководителям виделся исключительно через призму борьбы двух систем. Не у нас одних была подобная аберрация: вся международная политика определялась идеологическим (и геополитическим) противостоянием.
Наращивание оружия не только не было остановлено или хотя бы замедлено, но умножилось как по количественным, так и по качественным параметрам. Считалось, что только равенство с США – чаще всего оно понималось как арифметическое – может остановить американцев от нападения на СССР.
Как следствие размещения ракет СС-20, выросла непосредственная ядерная угроза безопасности Союза со стороны американских «Першингов» и «Томагавков».
Не было ликвидировано ни одного конфликта, ни одного очага международной напряженности, в которых мы прямо или косвенно принимали участие. Более того, их число возросло.
Создание наиболее благоприятных международных условий для внутреннего развития справедливо провозглашалось задачей номер один. Что входило в это понятие? Прежде всего, «всемерное укрепление позиций мирового социализма». На практике это означало удержание в качестве протектората социалистических стран Восточной Европы. При Брежневе в этом регионе произошла крупнейшая внешнеполитическая неудача, хотя в то время это представлялось победой. Сшедшее с рук вооруженное вмешательство в Чехословакии помимо всего прочего усилило в Кремле иллюзию вседозволенности. Тем самым была подготовлена почва для вторжения в Афганистан, вылившегося в девятилетнюю войну. Ни Брежнев, ни Андропов, ни Черненко (при всех трех министром иностранных дел оставался Громыко) не смогли положить ей конец.
Упрочение мирового социализма подразумевало его экспансию; если получается, то физическую, если нет – то идеологическую. Отсюда поддержка «социалистических и прогрессивных режимов». Продолжались, по сути дела, попытки экспорта социализма, что на практике сводилось к экспорту вооружений. Этот последний отличала почти полная безвозмездность. А. Добрынин приводит такие цифры: «С 1955-го по 1981 год советские военные поставки в страны “третьего мира” определялись общей суммой в 68,4 миллиарда долларов»[154]. Нашей щедростью пользовалось значительное число государств: на Африканском континенте – Ангола, Эфиопия, Судан, Сомали, Ливия, Конго, Капо-Верде, Гвинея, Гвинея-Бисау, Мали; в Центральной и Латинской Америке – Куба, Никарагуа, Чили; в Азии – Вьетнам и Камбоджа.
Проводниками марксистско-ленинских идей, глашатаями успехов развитого социализма в СССР призваны были служить коммунистические и левые партии. Их поддержка по всему миру также требовала немалых сил и средств. Недешево обходились и старания создать за рубежом привлекательный образ Советского Союза. Исходили из того, что о нас думают недостаточно хорошо, потому что слаба пропаганда.
Советская политика при Брежневе, как, впрочем, при Хрущеве и двух преемниках Леонида Ильича, была гремучей смесью идеологической и государственной. Когда великодержавие соединилось с мессианством, когда к гонке вооружений приплюсовалась перенапряженность в «третьем мире», предприятие оказалось слишком затратным даже
