В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин
В четыре часа утра в Шереметьево-2 встречает Сергей, высокий, длинноволосый, похожий скорее на эстрадного артиста, чем на сотрудника нашего Управления делами. Дорога по неизвестной причине перекрыта, и мы едем в объезд через Химки, по каким-то полям и лесам. В восемь часов – свидание с внешнеполитическим советником президента Рюриковым под моим домом. Сажают в «Волгу», думаю, во Внуково, нет, в Кремль, для брифинга. Дмитрий Борисович весьма возбужден, думает, что настал час сквитаться с Козыревым. Дает почитать яростно антикозыревскую бумагу, с которой якобы согласны Батурин и Сатаров, помощники Б.Н., наставляет, как надо разоблачать «Козырька» перед Ельциным. О существе дела немного, интерес не в нем.
Пустынный Внуково-2, Ту-104 наготове, нас девять пассажиров. Наверно, впервые в жизни не пью ни капли при провокационной закуске. По дороге из Адлера в Сочи часто щемило сердце, давно не был в этих краях. Трудно привыкнуть к картине запустения имперского прошлого с бьющей в глаза нуворишной атрибутикой. При подъезде к резиденции – она за незабвенным санаторием «Сочи» – бросилось в глаза множество патрульных автомобилей хороших иностранных марках.
Сама резиденция впечатляет размерами территории, хотя я видел только малую часть. Недалеко от входа стоит довольно большой вертолет с надписью «Россия» на борту. Чисто сочинский пейзаж: розы, пальмы и прочая зелень. Подкатили к центральному входу, очень скоро вышел президент, огромный, по обыкновению хорошо причесанный, в белой рубашке, в полной форме. Без тени сомнения было заметно и другое: то, о чем деликатно предупреждали в Москве. Почувствовал, что моим «концепциям» вряд ли здесь светит.
Потом подошел Козырев, которому Б.Н. сказал: «Вот, Адамишина вызвали». Андрей Владимирович среагировал быстро: «Очень правильно, послы наконец-то увидят, что они пишут не в вакуум».
В переговорном помещении, к моему удивлению, оказалось телевидение, которое потом запечатлело, как Козырев с указкой в руках что-то объясняет президенту у большой карты Балкан. Когда телевизионщики ушли, он продолжил свое изложение – пространная вязь со многими деталями и подходами к карте. Рассказ был о том, что происходит, но не предлагалось, что делать, и Ельцин пару раз нетерпеливо говорил: «Ну, хватит, короче, давайте к тому, что нам нужно предпринять». Многословного Козырева это не смущало. В конце он объяснил критику нашей линии в бывшей Югославии тем, что она сбалансирована, а это всегда непопулярно. После него выступил еще Грачев, недолго и по делу. Показал, какой ущерб нанесен боснийским сербам: разгромлены склады боеприпасов, ПВО, узлы связи. Сейчас их можно брать голыми руками.
Когда очередь дошла до меня, президент стал проявлять признаки усталости. Построил я свое выступление неудачно, слишком заумно, должно быть, перегорел при подготовке. Нужны были гораздо более ударные, доходчивые аргументы. Кое-что все же прошло. Так, было подтверждено намерение приостановить переговоры с НАТО по программе сотрудничества, что я предлагал из Лондона. Причем Б.Н. сказал: «Вот так, как предлагает Адамишин: не ставить крест на этой программе, это слишком, а приостановить можно». Вспомнил он при этом мою «диссидентскую» депешу, мучился, мол, над ней. Другое мое предложение – насчет приостановки участия в Контактной группе – потребовало определенной дискуссии. В итоге Б.Н. согласился, что если возобновятся авиаудары, это нужно сделать, и даже добавил: «Хлопнуть дверью», а Козыреву сказал: «Это решение, имейте в виду». Ничего, разумеется, сделано не было.
Обсудили вопросы обеспечения мирного плана в Боснии. Сказал, те англичане, которые дружелюбно настроены, советуют подумать, не стоит ли отойти в сторону от боснийского урегулирования, не освящать своим авторством соглашение, которое, скорее всего, не будет образцовым. Если же участвовать, то по принципу двойного ключа, так, чтобы НАТО ничего не мог сделать без России, а Россия – без НАТО. Такой принцип действовал поначалу в связке НАТО–ООН, затем НАТО все взял на себя. Предложение мое номинально было одобрено. Тогда я пошел дальше: на подчиненных началах в этой операции не участвовать, ибо нашими руками усмиряли бы сербов и рассорили бы их с нами. Здесь слова Ельцина были определенными: сотрудничество с НАТО только на условиях полного равенства.
В реальной жизни это условие соблюсти не удалось, в конце 1995 г. полторы тысячи российских миротворцев присоединились к операции НАТО в Боснии, осуществляемой под американским командованием. (Командующим войсками НАТО был американский генерал Джоливан.) Американцы очень раздували наше с ними (или с НАТО) соглашение, называли историческим, далеко выходящим за пределы Боснии.
Потом, демонстрируя свою независимость, решили «молниеносно, скрытно и неожиданно для НАТО» совершить марш-бросок в Косово, что привело к вооруженному противостоянию с британскими десантниками, едва не кончившемуся стрельбой. Замысел заключался в том, чтобы поспеть туда раньше НАТО и взять под контроль аэропорт близ Приштины, обеспечив себе явочным порядком отдельный сектор ответственности в зоне, где преобладало сербское население, в чем нам ранее было отказано. Как признался впоследствии один из авторов столь рискованного мероприятия генерал-полковник Л. Ивашов, «возможность вооруженного столкновения с натовцами отрабатывалась».
Нам, вообще, подчиненное состояние вряд ли могло понравиться. Неблагоприятной была реакция внутри страны. Мы из него в 2003 г. вышли, убрав своих миротворцев из Боснии и Косово, с тем, чтобы больше не возвращаться. Герой Афгана генерал полковник Борис Громов публично заявил, что Россия не должна посылать свои войска в Боснию под флагом НАТО.
Говорил я также, что хорошо было бы направить Грачева и Козырева, ту двойку, которая работала на Лондонской конференции, в США для подготовки к намечавшейся беседе с американским президентом. Это предложение не прошло: в условиях сильного антиамериканского настроя у нас незачем Грачеву или Козыреву ехать к американцам.
Общая моя формула была: нужно одернуть США, они зарываются. Но не доводить дело до конфронтации, никакая Босния, никакие Балканы не стоят того, чтобы самим себя наказывать. Сейчас порвать с Западом – это самоубийство. Упирал на то, что требуется отстоять национально-государственные интересы России, самостоятельность и престиж без того, чтобы сорвать урегулирование в Боснии. Россия отходит не от урегулирования, а от одной из его форм, которая ей не подходит. Что нам подходит – это возвращение всего процесса в Совет Безопасности. Проводил я также мысль, что игра на Балканах сыграна и проиграна. Сейчас нужно смотреть вперед и собирать по крохам то, что еще можно собрать. Конечно, ловко они раскололи сербов. Сначала оставили беззащитными краинских сербов, теперь громят боснийских. Повторил то, что уже писал из Лондона: американцы, скорее всего, не оставят в покое и Милошевича. Разгромив боснийских сербов, они возьмутся за него, тем более, предлогов
