Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова

– Жениться? – засветилась удивлённая бабушка. – А можно увидеть девушку, которую ты полюбил?

– В том-то и дело, бабуля, что сомневаюсь я – любовь это или только увлечение. Ошибиться боюсь, может, подождать?

– Сомневаешься?!

– Да, раньше я другую любил. Она за богатого выходит.

– В делах любовных трудно советовать – тем более, если человека ни разу не видел. Приди к нам с невестой, я хоть взгляну на неё!

Свободное после работы время тяготило Юру. Стремясь к более полной жизни, он искал применения своим способностям – вечерами уезжал на репетиции вокально-инструментального ансамбля. Сделав несколько записей собственной музыки, группа быстро обрела популярность в молодёжной среде. Её выступления начали показывать по местному телевидению. Юра оживал.

В одно из воскресений он с невестой нагрянул к бабушке Элле. «Бабуля» мечтала о немочке, а тут – опять русская! Но, как только увидела девушку, тут же забыла, что существует национальная проблема.

– Такая очаровашка! И скромница к тому ж! Решай сам, но мне она понравилась, – и стала девушку называть не иначе, как «наша Лариса».

Бабулино мнение сыграло решающую роль, и вскоре Юра сообщил о намерении жениться. На помолвку со мной отправились Иза с Борей.

– У вас Лебёдушка – у нас Лебедь белый. Грех друг от друга держать их на расстоянии! – шутил Боря.

– Сделку нужно совершить и условия обсудить! – смеялась Иза.

– Лебёдушка наша дорого стоит – всё, что на столе, сама сготовила! – подыгрывала мать Ларисы, приятная женщина – несколько крупная, но в меру полная.

– За ценой не постоим – была бы нашему Лебедю подстать! – смелел Боря.

– Наша и петь, и танцевать – мастерица.

– А наш отменный музыкант – всеми признанный талант! – кричал Борис. – Скучать не даст!

– И наша на «фортепьянах» играет, – не сдавалась мать Ларисы.

– Чтоб цену верную назначить и срок свадьбы обозначить, обоих послушать надо! – под общий смех подытожил Борис.

– Кроме песен, музыки и танцев ещё доброта и трудолюбие существуют, – подключился отец невесты.

– Наш Лебедь добр, трудолюбив и несказанно красив. Его с руками хоть где оторвут – такого поискать, – поднимал Борис цену.

– Коли так, садитесь за стол, гости дорогие, – пригласила, наконец, мать Ларисы.

Её младшая сестра, добродушная и доверчивая пышечка, слушала и всё улыбалась. Стол ломился от всякой вкусноты, Борис смеялся:

– Ну, Юра, голод тебе не грозит!

Подсчитали гостей. Набиралось не менее семидесяти человек – в квартире не поместить. Недалеко от родителей Ларисы находилась недорогая общественная столовая – настроились на неё.

1986 год был годом безалкогольной кампании в стране. Заведующий столовой сразу же предупредил, чтобы на свадьбе «нич-че-го из спиртного!» Обещали, но про себя гадали, как перехитрить работников столовой. Выход нашёл Артур: будут предлагать гостям «морс» в кувшинах – вино собственного изготовления.

Юра хотел роскошную «Волгу», «чтобы свадьба запомнилась». «Где ж её взять?» – ломала я голову: у Бориса с Изой была лишь «Жигули». Из разъезжавших на «Волге» знала лишь начальника колонии. Слишком заметная фигура… К тому же, в Куете я теперь не работала. Ничего не придумав, решила всё же отправиться к нему. Изложила суть вопроса и извинилась за слишком уж личную просьбу.

– Не извиняйтесь, столько лет проработали – заслужили, – успокоил он. – У самого дети такие же. Они нынче шика хотят, не понимают, что у родителей нет возможности и что сами они женились гораздо скромнее. Дам я вам и машину, и личного шофёра в придачу, и дугу с колокольчиками, и всё прочее убранство.

Домой возвращалась я по «аллее любви». Размышляла, пытаясь понять: «Улеглась неприязнь к немцам? Или изменилось время? А, может, не хотят акцентировать? Или просто человек попался добрый?» Особой надежды не было, а тут – такой подарок!

И заметилось, что весна распускается… На свежем, ярко-зелёном бархате роскошными белыми букетами цвели яблоньки. Молоденькие, перламутровые листочки едва заметно колыхались от слабого ветра. Капельки утренней росы, не успевшие ещё сойти, поблёскивали на солнце бриллиантом. Предстоял погожий и тёплый майский день. Я каждой клеткой ощущала май.

Медленно шла по аллейке, вспоминая… Двадцать три мая, и слякотных, и таких же красочных прошло мимо. Всё торопилась… Торопилась успеть до обеденного перерыва в магазин, к врачу, на почту, сварить что-нибудь к вечеру, с детьми немного поговорить и назад, ко второй смене. Не опоздать. Торопилась… И с болью подумалось, что дети, смысл жизни, символ единой, целостной семьи, уходят. Возможно, одни воспринимают уход с радостью, другие – с облегчением, я воспринимала его с чувством ноющей тоски.

Свадьбу сына предстояло отпраздновать без его отца. Не увидит, не порадуется, а должен бы – самое важное в жизни событие…

– Что – не дали? – взглянул на меня Юра.

– Да нет, наоборот. Даже личного шофёра выделил.

– Вот здорово! Спасибо, мам, – обнял он, – а почему грустная?

– Устала, наверное.

– Не грусти – ты у меня вон какая красавица ещё!

– Скажешь тоже…

– Не обижайся – первое время у родителей Ларисы поживём.

– Почему? – тревожно всколыхнулось сердце. – У нас ведь места больше!

– Так хочет она.

– Дом без тебя осиротеет.

– Потерпи. Через месяц-два к нам переберёмся – надоест ей теснота у своих.

Юрий Стремяков и Лариса Шорина. Барнаул. 8.05.1986

Из дальних родственников на собственной машине из-под Семипалатинска приехали тётя Роза со своим старшим сыном – Виктором. Она постарела, но выглядела ещё довольно бодро. Виктор с Юрой нанесли досок, соорудили для второго дня столы и скамейки. Зал превращался в огромную столовую. Для танцев оставался коридор.

Восьмое мая, первый день «безалкогольной» свадьбы, удивил гостей искромётной весёлостью. От «морса» гости быстро почувствовали полное раскрепощение. Дежурившие повара подозрительно поглядывали и удивлялись: «Без спиртного, а весёлые! На многих свадьбах бывали – такой не видали!» Иносказание со спиртным добавляло веселья. Пампушка тамада, искусная затейница и шутница, призывала чокаться «морсом» и первая опорожняла бокал. Шутки, затеи, танцы… Казалось, им не будет конца.

Среди всеобщего веселья в глаза бросился стол с мамой и тётей Розой в окружении оживлённых бабушек и всевозможных тётушек со стороны невесты. Мама сидела поникшая, а раскрасневшаяся тётя Роза, отбивая атаку, что-то сердито доказывала бабушке Ларисы.

– Замолчи, говорю – не порть праздника! – донёсся голос Ларисиной мамы.

– Чем это бабушки недовольны? – подошла я к ним, улыбаясь.

– Да ничего особенного, – поднялась мать Ларисы, – не поняли друг друга.

– Как это «не поняли»? Не глухая, слава Богу! Я что – русский не понимаю? – снова взвинтилась тётя Роза.

Они с мамой вышли из-за стола и пересели на другое место – подальше от