В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин
– недооценивается опасность создания очень неприятного прецедента: решение о бомбардировках принято не Советом Безопасности, а НАТО, точнее, США. Это вопиющее нарушение международного права. В нынешнем ослабленном положении мы должны быть еще большими, чем раньше, его защитниками.
(У меня было подозрение, что когда Кристофер информировал Козырева о готовящихся силовых акциях, он получил в какой-то форме наше согласие.)
– в наши словесные протесты по поводу того, что происходит в Боснии, не верят, ибо они абсолютно ничем не подкрепляются. Вот, например, как подает дело «Таймс» от 14 сентября 1995 г.: «Пока что, несмотря на публичное осуждение продолжающихся бомбардировок, русские явно играют гораздо больше для своей домашней галерки, чем для Запада. Андрей Козырев, русский министр иностранных дел, признал это не далее, как вчера, говоря с Гельмутом Колем». Не привожу гораздо более жестких высказываний типа «бумажного тигра» и т.п. Наше предложение созвать в Москве мирную конференцию по бывшей Югославии оставлено без внимания. Стоило ли выдвигать предложение, не удостоверившись, имеет ли оно шансы на успех?
Одним из наших реальных демаршей может быть приостановка нашего участия в Контактной группе до тех пор, пока не будут прекращены бомбардировки. Тем более, что в тех случаях, когда принимаются решения, заведомо нам неприятные, нас туда не приглашают. Так было 3 августа, когда КГ в Париже одобрила удары НАТО по сербам. Не думаю, что нас больше туда не пустят. Вряд ли Англии и Франции понравится остаться с глазу на глаз с американцами, без нашего противовеса им сложнее. Они уже зашевелились, оставайтесь, мол, обязательно. И те сербы, которые от нас нос воротят, тоже почувствуют, что наша поддержка небезоговорочна. Но даже если нас не будет в КГ, минусов от этого, на мой взгляд, меньше, чем те, которые мы получаем, принимая американские правила игры. Ибо пока это аукается на сербах, но может откликнуться на нас самих. Если не сработает наш шаг касательно КГ, можно было бы пойти дальше: замедлить или заморозить переговоры, которые мы ведем сейчас с НАТО.
Помнил я слова, сказанные мне Александром Зотовым: «Милошевич сознательно ложится под американцев. Он понимает: либо ему продаться с потрохами, либо его уберут. Поскольку это совершенно не вписывается в нашу нынешнюю защиту сербов, мы начинаем врать. Вообще, лжи очень много. Стоило ли демократический огород городить для того, чтобы прийти к нынешнему положению, когда Милошевич нас ни о чем не информирует, встречи с ним сугубо показные. Зато с Холбруком сидит ночи напролет. Милошевича поддерживает население, ибо они обозлены на сербов краинских и боснийских: из-за них, мол, страдаем и мы. То, что Милошевич их продает, – осмысленная политика».
Мы в нынешнем раскладе в меньшинстве, но это не имеет решающего значения. Важно не с кем и где, а зачем. Сколько раз американцы в гордом одиночестве голосовали против антиизраильских резолюций. А как ведет себя Франция? Для того чтобы держать голову над водой в отношениях с Германией, да с теми же Штатами, французы уповают на ядерное оружие. Коль это так, им нужны взрывы, и они их проводят.
Управление боснийским кризисом необходимо вернуть под контроль ООН, под контроль Совета Безопасности, из-под которого он фактически «умыкнут» военным командованием НАТО. Тогда многое встанет на место, в том числе Россия получит возможность сыграть не подсобную роль. Пока же на Балканах мы фактически не имеем возможности влиять на события, но одновременно там развевается российский флаг, и мы несем ответственность за то, что делают другие.
Внешняя политика России теряет свою самостоятельность, становится пристяжной в упряжке, которая скачет своим путем. Говорят, что утверждение самостоятельной внешнеполитической линии чревато потерей поддержки Запада, чуть ли не новой изоляцией России. Во-первых, Запад нам будет помогать в той степени, в какой это отвечает его интересам. Не больше, но и не меньше. Во-вторых, Россия принадлежит к тем великим странам, которые обречены существовать в мире без «вечных союзников». Мы не одни такие, но мы такие. Известно, чем кончилась послевоенная попытка создать вокруг России пояс союзников. Распался не только этот пояс, распался и сам Советский Союз. И осталась одна Россия, какой она и была во все века своей истории.
Опыт четырех лет показывает, что мы чрезмерно ангажировались на Запад. Да, там развитая демократия, там высочайшая технология, там наиболее близкая нам социокультурная среда. Все по самым лучшим стандартам, к которым и надо стремиться. Но в этом элитном клубе нас не принимают за равного партнера, скорее, приучают к положению младшего. Отношение как будто бы самое дружелюбное, но в то же время снисходительное. Спросим себя: может ли быть иначе? Ведь по всем перечисленным стандартам мы не дотягиваем, и далеко, до развитых стран Запада. Пока Россия не окрепнет экономически, развитие в Европе и в мире будет идти не по нашему сценарию с минимальным учетом наших озабоченностей, как бы мы западников ни стращали, с одной стороны, и как бы мы ни лезли с ними дружить – с другой. Односторонний ангажемент на Запад плох еще тем, что лишает нас непременного атрибута успешной политики – ее разнонаправленности, разновекторности, возможности выбора нужных партнеров в тот или иной конкретный момент. С Западом надо жить в мире и согласии, но на равных и не задираясь по пустому.
Сколько бы я ни писал, реакции из Москвы не было. Конфиденты в МИДе говорили мне, что «спорные» телеграммы из Лондона Козырев просто-напросто не выпускает наверх. Громыко привет прислал! Некоторые так и оставались в «черновиках», т.е. не рассылались даже внутри министерства. Что остается делать послу? Возможностей немного, но они есть. Дал в Москву две депеши, постарался вместить в них весь заряд, одну – лично Козыреву, другую – лично Ельцину. На второй еще приписал: «Прошу разметить Президенту Российской Федерации». Это сработало.
Сочи. Девятнадцатого сентября 1995 г. в четыре часа пополудни по лондонскому времени (семь вечера по Москве) звонит помощник президента Виктор Илюшин: «Вы там?» – «Да, там, куда вы звоните». – «А вам надо быть в Сочи завтра к двум часам». Ну-ну. В Аэрофлоте говорят: надо добраться до Парижа, оттуда единственный на всю Европу ночной рейс в Москву, раз в неделю, по вторникам. Уже легче, сегодня как раз вторник. В Париже меня встречает посол Рыжов, его версия – кадровый вызов, что не подтвердилось. Из-за нехватки времени проезд прямо по полю аэродрома Шарль де Голль к самолету «Аэрофлота», шофер-француз насилу
