Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - Олег Андреевич Сукаченко
Единственное, что я хотел узнать в тот момент – это с кем из детдомовских воспитанниц кувыркался на гостюхинской кровати пьяный Груша? Дабы выяснить это, я на следующий день очень внимательно оглядывал всех девчонок, встречавшихся мне в интернате. В детстве мне почему-то казалось, что после того, как женщина переспала с мужчиной, у нее тут же должен вырастать большой живот. Помнится, я был очень удивлен, почему ни одна из них, как и положено всякой беременной девушке, не округлилась?.. Ну, ведь идиот же был полнейший! Что тут еще скажешь?..
Следующая подобная история произошла, когда мы учились классе в шестом, но здесь уже в роли насильников выступили не детдомовцы, а какие-то залетные южане-отморозки. Они прямо средь бела дня подъехали к интернату на машине, схватили одну из девчонок, которая вышла покурить за территорию школы, насильно запихнули ее в машину и увезли в неизвестном направлении!
Понятно, что воспитательницы сразу же обратились в милицию, но никто толком даже не представлял, где искать похищенную. Некоторое время весь интернат стоял на ушах, обсуждая самые невероятные и пугающие последствия произошедшего (начиная с того, что беднягу просто убьют, и заканчивая тем, что ее «пустят на органы»), пока на следующее утро девчонка сама не вернулась в детский дом. Она была совершенно потрясена и напугана!
Все попытки вытянуть из несчастной сироты хоть какие-то подробности случившегося разбивались об ее категорическое нежелание говорить на эту травмирующую для нее тему! Даже менты не смогли добиться от девочки никаких внятных показаний по уже возбужденному уголовному делу. И только спустя несколько месяцев мы узнали от ее подруг кое-какие детали произошедшего.
После того, как спустившиеся с гор негодяи привезли ее к себе на квартиру, они какое-то время всем скопом насиловали беззащитную девчонку, угрожая, что если она хоть кому-то расскажет о том, как над ней издевались, то ее обязательно найдут и зарежут. Сделав свое черное дело, бандиты попросту вырубились и попадали с ног, так как были мертвецки пьяны.
Что же касается девочки, то ей очень повезло сориентироваться в этой тяжелейшей для нее ситуации и выбраться из квартиры через открытый балкон на улицу. Таким образом, она выскочила из ловушки, которая вполне могла стать для нее смертельной! Подонков же этих приезжих, к сожалению, не нашли, поскольку жертва насильников, как я уже написал выше, наотрез отказалась давать показания в милиции. Страх оказался сильнее чувства справедливости…
Ну, и наконец, совсем уж вопиющий случай произошел на излете безграничной власти старшаков, когда они доучивались последний свой год в интернате. Теперь уже образ насильника решил примерить на себя самый опасный среди всех наших старших – Игорь Лукавин, которому в интернате вообще никто не смел перечить.
В тот день он вернулся в детский дом откуда-то из гостей в сильно нетрезвом состоянии и первым же делом отправился на трубы теплоцентрали, пролегавшие прямо рядом со школой – там любили тусоваться детдомовские девчонки. Большинство из них, завидев пьяного вдрызг Лукавина, поспешили убраться подальше от греха. Моя же одноклассница Катя Самохина сделать этого не успела.
А может, и просто посчитала ниже своего достоинства бегать от старших. В общем, она осталась сидеть в гордом одиночестве и докуривать неожиданно задрожавшую в руках сигарету. Подошедший вразвалочку Лука ткнул ее грязным пальцем в грудь: «Ты сейчас встанешь и пойдешь со мной!». «С какой это стати?! – огрызнулась Катя. – Никуда я с тобой не пойду!».
Но Лукавин, казалось, не слышал ее отчаянных протестов. Схватив своими огромными ручищами слабую девчонку (куда ей было вырваться из таких лап?!) он, ломая кусты, потащил ее в чащу! Она попыталась заорать еще сильнее, но получив сильнейший удар по затылку обмякла и потеряла сознание… Когда Катя очнулась, никого уже рядом не было. Кое-как прикрывшись разорванной в клочья одеждой, она вернулась в интернат, после чего долго еще не могла прийти в себя от пережитого…
И снова очередному насильнику все это сошло с рук. Спустя какое-то время он повинился перед своей жертвой, дескать, прости – бес попутал! Ну, и она, добрая душа, его, конечно же, простила. Ведь не ведал он, горемычный, что творил, поскольку насиловал не на трезвую голову, а по пьяной лавочке. Что же из-за этого теперь, жизнь парню ломать? Ох, как добры и милосердны бывают наши девушки – прощают даже то, чего нельзя прощать…
Только не подумайте, пожалуйста, что у нас только и делали, что насиловали девчонок по лесам, да по палатам. Все-таки, подобные инциденты случались в детском доме не так часто. Лично я помню не больше трех-четырех таких историй. Правда, здесь надо отметить, что вполне могли быть случаи изнасилования, о которых я и не знал. Ну, во-первых, не все старшие делали это так же открыто и демонстративно, как Лука и Груша, а во-вторых, не каждая девочка была способна поведать кому-то о совершенном по отношению к ней насилии, предпочитая скрывать эту крайне постыдную и болезненную для нее информацию от окружающих.
Глава 53
Бунт на корабле!
Или о неповиновении младших перед старшими
А между тем, подошел к концу последний год жизни Лукавина, Козловича, Грушина, Маркина и других старших в интернате. Как же мы были рады их уходу! Нам казалось, что уж теперь-то мы заживем совершенно по-новому и вдохнем, наконец, полной грудью воздух долгожданной свободы! Прощайте каждодневные издевательства, побои, гладиаторские схватки, принуждение к воровству и прочие извраты детдомовской жизни. Отныне мы сами себе будем хозяева!..
Но не тут-то было! Очень скоро обнаружилось, что нас подстерегает еще одна, не менее страшная беда и радость наша была преждевременной. Дело в том, что к власти в интернате пришли восьмиклассники, которые оказались чуть ли не хуже ушедших! Еще недавно сами унижаемые, они решили отыграться на нас – ребятах, которые были на пару лет их младше. Так новоиспеченные старшие начали осуществлять свою постыдную программу – нас били, и мы будем бить!
Причем, если с предыдущим поколением старших еще можно было хоть о чем-то говорить, то эти совершенно не понимали человеческого языка, воспринимая любую попытку призвать их к здравомыслию, как бунт на корабле, который необходимо тут же подавить самым беспощадным
