Король пиратов. Удивительная история Генри Эвери и зарождение Золотого века пиратства - Шон Кингсли
И вот, когда Даниель достиг уже всего, непомерные амбиции привели его к краху. Позже он будет сожалеть о своей «глупой склонности странствовать за границей»[128] и невозможности поделиться мудростью с молодым собой.
Итак, дело мое разрасталось; но по мере того, как я богател, голова моя наполнялась планами и проектами, совершенно несбыточными при тех средствах, какими я располагал: короче, это были того рода проекты, которые нередко разоряют самых лучших дельцов… Я отказался от надежды достигнуть благосостояния, быть может, богатства… все оттого, что меня обуревало желание обогатиться скорее, чем допускали обстоятельства. Таким образом, я вверг себя в глубочайшую пучину бедствий, в какую, вероятно, не попадал еще ни один человек и из которой едва ли можно выйти живым и здоровым[129].[130]
Сожаления Даниеля Фо относились к необдуманным сделкам с заемными средствами. Он потерял значительные деньги на страховании кораблей и грузов, захваченных французскими каперами. Одно из его торговых судов выбросило на берег недалеко от города Дил в графстве Кент. После окончания шторма корабль можно было спасти, однако у местных жителей, «этих горных воров», имелись свои представления на этот счет, и они «не только украли груз, но и разломали на куски сам корабль, прежде чем удалось получить помощь… И за меньшее время, нежели можно было бы предположить, весь корабль был разграблен и выпотрошен, а товары перевезены в другое место и безвозвратно утрачены»[131]. Деньги Фо достались английским грабителям судов.
Соблазны океана все чаще играли судьбой его бизнес-империи. Он решил поправить финансовые дела с помощью отчаянной меры: пуститься на поиски сокровищ. Подобно Генри Эвери, сэру Джеймсу Хублону и адмиралу Артуро О’Бруину, Даниель Фо купился на байки сэра Уильяма Фипса, который в июле 1687 года вернулся в Англию с более 200 000 фунтов золота и серебра, добытых с испанского судна у берегов острова Эспаньола в Карибском море, обеспечив своим инвесторам прибыль в 10 000 процентов. Этот проект зацепил Даниеля, который не мог поверить, что богатства просто ждут, пока их поднимут из воды.
Посмотрите на путешествие сэра Уильяма Фипса к затонувшему кораблю; это был всего лишь проект, лотерея с шансами сто тысяч к одному; риск, причастности к которому устыдился бы каждый в случае неудачи; путешествие, которое было столь же смехотворным, как и сражения Дон Кихота с ветряной мельницей. Упаси Боже, чтобы люди шли за три тысячи миль в глухой угол открытого моря за песо! Они бы слагали об этом баллады, а купцы говорили бы о каждой сомнительной авантюре: «Это похоже на Фипса и его затонувший корабль»[132].
В 1692 году Даниель Фо прознал о Джозефе Уильямсе из Корнуолла, который изобрел новый вид снаряжения для подводных работ. Фо купил у Уильямса десять акций и получил должность секретаря и казначея предприятия. Ему дали указание потратить 54 фунта инвестиций на судно, которое предполагалось сделать базой для водолазных работ. Фо занялся жонглированием финансами. Эти 54 фунта он пустил на частичное погашение своей задолженности перед Томасом Уильямсом, ювелиром с Ломбард-стрит, а водолазному консорциуму продал собственное судно Desire[133].
Ситуация развивалась неблагоприятно. В середине августа дельцы приехали в Фалмут в надежде проникнуть на генуэзское судно с грузом серебра, затонувшее в 1667 году у скалы Бамбл-Рок около мыса Лизард. В нескольких сотнях ярдов[134] западнее в бухте Полпеор лежало потерянное в 1619 году испанское торговое судно с серебряными слитками стоимостью 100 000 фунтов стерлингов[135]. Пределом мечтаний Фо были 2500 фунтов стерлингов.
Эта мечта быстро обернулась кошмаром. На берегу Лизарда Фо и Уильямс обнаружили, что в точности та же самая идея пришла на ум и другим людям. Их опередили – «некоторые с одним видом водолазного снаряжения, некоторые – с другим; некоторые заявляли претензии на такие-то обломки, некоторые – на такие-то и такие-то»[136]. К тому же в Ла-Манше бушевали осенние шторма. «С какой яростью море иногда бьется здесь о берег, – писал Фо. – Как высоко вздымаются волны, двигаясь одна за одной»[137]. План быстрого обогащения провалился.
Даниель Фо попал в беду. Джозеф Уильямс, изобретатель водолазного снаряжения, подал в суд и на него, и на Томаса Уильямса – ювелира[138]. Фо, никогда не упускавший подвернувшегося шанса, нагрузил свой корабль товарами из Корнуолла в эстуарии реки Фал и отправился домой в Лондон, покинув злосчастный Лизард[139]. Купец оказался на краю пропасти. Пришло время исчезнуть.
В течение 1693 и 1694 годов Фо, пытавшийся скрыться от кредиторов, жил на Оркнейских и Шетландских островах около берегов Шотландии, где поначалу занимался бизнесом по ловле, вялению и продаже рыбы – главным образом трески, а затем сельди. Океан по-прежнему пленял его – как и в Корнуолле. «Если ты отвергаешь щедроты моря, то не жалуйся на бедность», – писал он[140]. На побережье Оркнейских островов Фо ненадолго обрел утешение. «В мире нет ничего приятнее, чем стоять на берегу и смотреть на море в спокойную, хорошую погоду», – вспоминал он[141].
Однако бизнес Фо снова провалился. Он неверно оценил расходы на управление, устройство складов и жилья для работников, строительство рыболовецких судов и аренду места для их стоянки. Ловля трески на крючок и леску не обеспечивала достаточного количества рыбы, чтобы свести баланс. Его предприятие не могло конкурировать с компаниями, добывавшими рыбу у Ньюфаундленда: пусть до этого о́строва было значительно дальше, зато корабли загружались впятеро быстрее и гораздо дешевле.[142]
Неудачи в бизнесе «отвратили меня от торговых дел», признавался Фо. На протяжении 1680-х годов предприниматель позволял себе отвлекаться на литературу. Ему требовалось кормить семью, а он писал «Размышления, исторические сборники, или Фрагменты, собранные от нескольких авторов», а также памфлет с нападками на турок-османов. Заинтересованная публика начала присматриваться к нему, когда Фо пригласили присоединиться к небольшому обществу «Благородный замысел», в которое входили влиятельные люди – маркиз Галифакс, лорд Мейтленд, граф Дорсет, лорд Кавендиш, полковник Финч и сэр Чарльз Скарборо. К Даниелю относились как к молодому таланту. Внезапно он осознал, что серьезные люди, имеющие доступ к
