Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова

– Рисковали, обморозилась… А он – «не получилось!» Детский лепет какой-то!

– Вот и помогай после этого!

– Неужели они все такие безвольные?

– Жалко – парень умный.

На очередном совещании, которое проводил замполит, «прошлась» я по цветовой гамме школы, высказалась о нежелательности проходных классов, возмутилась отсутствием туалета и закончила:

– А три кабинета, занятые начальниками различных служб, надо передать школе – у неё лицо быть должно.

– Почему вопросы подняла учительница, а не директор школы? – удивился замполит.

Иван Петрович отреагировал коротко:

– Свежий человек.

Было очевидно, что он перевёл «стрелки», но – со «свежего» и взятки гладки!

– Вопросы эти изучить надо, доложу о них начальнику, – пообещал замполит, – но я хотел сказать о другом. Есть данные, что кто-то передаёт на свободу письма. Предупреждаю: подтвердятся сведения – уволим по статье, и работать учителем вы уже никогда не сможете.

Дома мы с Валентином гадали, кто бы мог быть причастен к связям с осуждёнными, – никого не находили.

– Наверное, просто попугать решили, – предположила я.

– Может, и так, но не вздумай связываться!

Нежданная встреча

До зимних каникул оставалось совсем ничего, и я напомнила Валентину, что скоро у меня государственные экзамены – пора начать готовиться.

– Может, и мне в педагогический перевестись? – засомневался он.

– Каяться потом не будешь?

– Когда в политехе сессия, в школе начинается горячка. Вырваться нельзя! Работа в школе начинает нравиться, а сдавать экзамены в каникулы сам Бог велел.

– Ну да, школьная работа рассчитана на учёбу в пединституте.

– И Иван Петрович советует переводиться.

– На тот же, третий курс?

– Не знаю.

– Займись тогда своим переводом, а я – своими экзаменами.

Подошло время зимней сессии, и Валентин вызвался проводить меня.

С Валентином медленно поднимаемся по широкой лестнице. Поддерживает меня, будто больную, за талию. Сзади легко поднимаются. Из любопытства оглядываюсь. Нас нагоняет… похожий на Василия мужчина! Обогнал. Убежал вперёд. Сомнений не было – он!.. Кровь отхлынула. Ноги сделались ватными. Я отключилась…

Очнулась в руках Валентина.

– Что с тобой? – держит он моё отяжелевшее тело. – На тебе ни кровинки!

– Мне плохо, – прихожу я в себя.

– Сейчас врача вызову.

– Не надо! Волнуюсь, наверное…

– Давай постоим. Может, из-за беременности?

«Он… Здесь… Зачем?..» – мучаюсь я в догадках.

В коридоре Василия нет, и меня это радует.

– Ты с первой партией? – осторожно спрашивает Валентин.

– Все равно.

– Давай поговорю с членами госкомиссии. Может, разрешат посидеть рядом?

– Не надо. Зайду в числе первых – меньше переживать придётся.

– А если опять станет плохо?

– Не станет. С мыслями только б собраться…

Из аудитории выходит женщина.

– Все на экзамен по истории КПСС? – обращается она к собравшимся.

– Да, все, – отвечает тучный мужчина.

– Тогда пять человек – прошу, – загребает она рукой.

Я одна из первых шагнула к экзаменационному столу, вытащила билетик и, не читая, села. «Он… Здесь… Зачем?..» И вспомнилось: «Одна учительница – вешается…» «Наверное, с нею…»

Равнодушно читаю билет. Усилием воли заставляю себя вникнуть в смысл и, выуживая из глубин разрозненные знания, записываю куцые мысли, что приходят на отравленную встречей память. Понимая, что спасение в листочках (дар речи утрачен, а мысли перескакивают и вертятся вокруг Василия), торопливо записываю всё, что имеет хоть какое-то отношение к ответу. Люди отвечают, выходят, заходят, а я всё пишу… Наконец, женщина из комиссии не выдерживает, поднимается из-за стола, подходит и останавливается за моей спиной.

– Вам пора отвечать, – раздаётся у уха.

Удивлённо оглядываюсь: «У меня не всё ещё записано»

– Ответите без записей.

– Не получится, я только прочитать смогу.

У неё взметнулись брови.

– Идите к столу, – тихо приказывает она.

Нехотя подчиняюсь – собираю листочки и иду. Не вникая в смысл, начинаю читать.

– Сдала? – встречает меня в дверях Валентин.

– Не знаю.

– Как это «не знаю»?

– Память отшибло, – опускаюсь неуклюже на стул и… встречаюсь с вопросительно-грустным взглядом Василия. В глазах потемнело… Хорошо, Валентин рядом – можно прислониться.

В белой рубашке, при галстуке, в чёрном элегантном костюме, неизменившийся, свежий, красивый Василий дразняще стоит невдалеке. С животом и уже много перестрадавшая, я потерянно сижу на стуле. Он с любопытством и нескрываемым интересом разглядывает меня. «Господи, не отнимай силы!» – прикрываю я глаза.

– Тебе опять плохо? – наклоняется Валентин.

– Слабость какая-то…

– Я переживал… давно не курил… выйду ненадолго.

– Конечно.

Подходит зачем-то к Василию, что-то тихо ему говорит, и они выходят. Их долго нет. «Неужели проговорится? Если любил, промолчит». Напряжённо жду… Они входят, и Василий занимает позицию у окна – прямо на мой профиль! Чувствуя его взгляд, держусь из последних сил – так хочется ещё раз глянуть ему в глаза!

– Это твой друг? – затылком к Василию тихо любопытствую я у рядом стоящего Валентина.

– Нет, мы только что познакомились, – шепчет он.

– И кто он?

– С женой из деревни приехал, тоже экзамены сдаёт, – и, помолчав, – вы не были знакомы?

– А что?

– Показалось…

– Он тоже учитель? – пытаюсь отвести я подозрение Валентина.

– Нет, агроном.

– О чём вы так долго говорили?

– Интересовался, как ни странно, когда мы познакомились.

– А ещё?

– О жизни, о женщинах говорили…

– О женщинах? Интересно – что?

– Он разочаровался в них.

– Почему?

– Говорит, что верить их любви нельзя.

– Да?..

– Одна будто бы сильно любила его, а через год вышла замуж.

– Он о ней что-нибудь рассказывал?

– Сказал только, что учительницей была. Интересовался, какого по счёту ребёнка ждём, ругаемся ли.

– И что ты сказал?

– Что хорошо живём. Разве не так?

– Так, – смотрю я благодарно снизу вверх, со стула.

– Интересно, почему он так подробно обо всём расспрашивал? – задумчиво произносит он.

В эту секунду открылась дверь другой аудитории, и из неё выпорхнула девушка с цыганской внешностью. Вороньи волосы и чёрные глаза радостно рванулись к Василию:

– Я сдала!

Не отреагировав, он отделился от окна и, поравнявшись с моим стулом, задержался, глянул в глаза и быстро зашагал к лестнице.

– Я сдала! Ты что? Не рад? – донёсся удивлённый голос его спутницы, и они начали спускаться.

Нежданная встреча совершенно выбила меня из колеи. Я опять не слышала Валентина и к экзамену по литературе готовилась с трудом. На остававшиеся два экзамена (методику литературы и современный русский язык) духу не хватило – написала заявление с просьбой об их переносе на лето.

Весь следующий месяц мне снился Василий: мы то целовались, то купались в Оби, то, обнявшись, расхаживали по улицам, то летали в облаках, то заразительно над чем-то смеялись. Во сне мы были неразлучны – днём эти видения преследовали и мучили. Чувствуя вину, я внушала себе, что «только Валентин мне нужен, только его