Ложечник - Марьолейн Хоф
Янис подтянул одеяло к себе. Нет, он не такой дурак, чтобы плясать под дудку Схенкельмана. Улегшись, Янис обернулся одеялом — мягкой стороной внутрь, мехом к щеке. Он и так уже сделал всё, чего Схенкельман от него ждал. Сложил вещи в подготовленные корзины и покинул хижину — теперь вернуться назад он не может. Нужно понять, чего добивается Схенкельман, куда делся Фрид и зачем нужна вся эта ложь. Госпожа Требс видела ложки — новые, те, которые положил к себе в мешок Фрид. В тот мешок, с которым он перешел ущелье. Как же они оказались у Схенкельмана?
Янис еще плотнее завернулся в одеяло, но оно не спасло его от начавшейся дрожи.
Внутрь конюшни лился скудный утренний свет.
Вошел господин Требс с ведром в руке.
— Время доить корову, — сказал он. — Мы тут, видишь ли, не привыкли долго нежиться в постели.
И он прошел за перегородку.
Янис встал и потянулся. Ноги замерзли и задубели, но ступни уже почти не болели. Он зашел за перегородку. Корова оказалась бурого цвета и гораздо меньше, чем Янис ее себе представлял. Господин Требс сидел на низкой табуретке, держа в руках коровьи соски. В книжке это выглядело по-другому. Вымя у коровы было розовое, с набухшими сосудами, на картинке такого не было.
— Ну и чем же ты сегодня собираешься заниматься? — спросил господин Требс. — Не хочешь немного помочь? Отработать свой хлеб?
— Нет, — ответил Янис. — Мне нужно идти дальше.
— Честно говоря, — сказал господин Требс, — я не уверен, что госпоже Требс эта затея понравится.
Госпожа Требс сделала кашу на молоке — в тысячу раз вкуснее, чем варево Фрида.
— Ты останешься у нас, — сказала она за завтраком. — Как минимум еще на один день. Твоим ногам нужен покой. И тебе тоже. — Она разлила кашу по мискам. — А мне еще нужно постирать твою одежду и проветрить твое вонючее одеяло и… — Она помешала свою кашу. — И еще я сделала суп! И испекла хлеб. — Она посмотрела на Яниса. — Ты же любишь суп?
Янис любил суп. И свежеиспеченный хлеб тоже, и парное молоко. На один день можно и остаться. Если ноги заживут, то потерянное время можно будет наверстать.
— Я отведу корову на пастбище, — сказал господин Требс. — И осла возьму с собой. Глупо скармливать ему сено, когда на лугу полно травы.
— Только сегодня, — предупредил Янис. — Завтра мне надо отправляться в деревню Схенкельмана.
— А где его деревня? — спросила госпожа Требс.
— Должна быть где-то недалеко, — ответил Янис.
Госпожа Требс отодвинула от себя миску.
— Недалеко отсюда ничего нет. Разве что несколько ферм.
— Один сплошной лес, — подтвердил господин Требс. — А потом голая равнина, а за ней Долмерстед. Только я не советую тебе называть его деревней. Сами-то они о себе высокого мнения, у них там, понимаешь ли, стены с воротами…
— Долмерстед, — повторил Янис. — Туда-то мне, похоже, и нужно. — У него был свой план. Ни про какую «деревню Схенкельмана» он знать не знал, это он соврал. Ну не может он больше оставаться на постоялом дворе, надо идти дальше. Наверное, и правда лучше всего отправиться в этот Долмерстед.
— А далеко дотуда?
— Трудно сказать, — ответил господин Требс. — Сам-то я всегда хожу напрямую, через гору, мимо фермы Хенкеля, а потом…
— Не надо сбивать мальчика с толку, — сказала госпожа Требс. — Так он точно заблудится!
— Тогда пусть идет вдоль ущелья, а потом вверх, — предложил господин Требс. — Но это выйдет дольше. Можно еще через ферму Бока…
— Или перед ней свернуть и пойти прямо, — сказала госпожа Требс.
Они еще немного поспорили, как будет лучше идти. До сих пор находить дорогу было просто. Одна тропинка вела от хижины вниз, другая к ущелью и третья к постоялому двору. Но чем дольше господин и госпожа Требс обсуждали путь, тем, казалось, сложнее он становился. Были тропинки напрямую и в обход, были фермы с людьми, которых звали так-то и так-то, и казалось, что всё постоянно разветвляется, и Янис окончательно пал духом.
— Я пойду напрямую, — сказал он.
Госпожа Требс принесла ему штаны и рубаху.
Господин Требс сунул ему в руки кусок веревки.
— Всё это только попользоваться, — сказал он, — так что тебе это ничего не стоит.
А потом он пошел на конюшню за коровой. Янис сомневался, что Камешек согласится идти на выпас.
— Ну-ка, давай посмотрим на твои ноги. — Госпожа Требс размотала бинты. — Неплохо, — заключила она. — Начало заживать.
На кухне стояла приготовленная бадья: Янису велено было помыться. Госпожа Требс дала ему тряпочку, чтобы себя тереть, и кусок мыла. Шагнув в бадью с теплой водой, он услышал, как кричит Камешек. Сначала на дворе, а потом вдалеке. Значит, господину Требсу удалось увести его с собой. Или скорее это удалось корове.
Янис долго плескался в воде. Он намыливал волосы и опускал голову под воду, чтобы смыть пену. Вода становилась всё грязнее и холоднее. На его взгляд, он был уже достаточно чист, но вылезать не спешил. На табуретке его ждали свежие вещи. Штаны, знававшие господина Требса в молодости, и рубаха, в которой тот спал, потому что трудно было себе представить, чтобы он ходил в ней днем.
— Ты там всё? — крикнула госпожа Требс.
Янис вышел из бадьи и ступил на плиточный пол. Он вытерся и через голову надел рубаху. Она была ему велика, рукава пришлось закатать. Штаны господина Требса на Янисе не держались, сползали. Только теперь он понял, зачем ему веревка.
На стене висело маленькое зеркальце с трещиной. Сначала Янис прижался носом к стеклу, потом отошел на шаг и опять подошел поближе. В хижине у них не было зеркала. Ни к чему, говорил Фрид. Янис иногда рассматривал свое отражение в волнистом стекле окна или в ведре с неподвижной водой. Но сейчас совсем другое дело. Удивительно, как хорошо он видит самого себя. Свои веснушки на щеках, ресницы и брови. На голове у него стояли торчком мокрые пряди.
— Ты там не уснул? — крикнула госпожа Требс.
Янис вышел из кухни, держа грязные вещи под мышкой.
Госпожа Требс принялась за стирку. Она долго месила и терла белье, потом отжала его и развесила сушиться на солнце, на деревянной перекладине.
