Ложечник - Марьолейн Хоф
— Смотря что ты называешь «плохо», — ответила женщина.
Янис пошевелил пальцами ног. Пощупал нос и посмотрел на руки. Хотел пересчитать пальцы на руках, но закружилась голова, и пока не получалось.
— У меня Великая хворь? — спросил он.
— Какая хворь? — удивилась женщина.
— Великая хворь, — повторил Янис. — Она ползет ползком, скачет скоком, стелется по земле и плывет по воде. От человека к человеку, от дома к дому. Она оттяпает тебе нос, и пальцы, и всё остальное.
— Да он чокнутый, — сказал мужчина. — Чушь какую-то несет.
Женщина опустила одеяло.
— Никогда не слышала о такой хвори, — сказала она. — Которая скачет и ползет и всё такое. А вот ноги твои… — Она строго посмотрела на Яниса. — Ходить в таких ботинках бог знает сколько времени, с такими мозолями да ссадинами, довести до того, что раны загноились! Это не великая хворь, молодой человек. Это великая глупость!
— Великая глупость, — повторил мужчина. — Это ты хорошо сказала.
Женщина уперла руки в боки.
— Жар и слабость, вот что от этого бывает.
Она не была похожа на женщин из книжки. Там они были высокие и худые. На всех картинках они были одеты в платья до пола и шляпы с цветами и перьями. Эта женщина была другая, у нее было круглое лицо, пухлые руки, и вся она была круглая и пухлая и прямо-таки выпирала из синего платья. На голове у нее была не шляпа, а белый чепец, завязанный под подбородком на бант. Янис не мог отвести от нее глаз. Всё смотрел и смотрел.
— Ты Берта? — спросил он наконец.
— Берта? — переспросила женщина. — Вот уж нет. Я госпожа Требс. А это — господин Требс. — Она заправила выбившийся локон под чепец. — Мы настаиваем, чтобы ты обращался к нам на «вы». У нас солидный постоялый двор. Мы ценим правила приличия.
Янису мало что было понятно. Что такое постоялый двор, он представлял себе смутно, а о правилах приличия не слышал вовсе. Но ему хотелось сделать приятное госпоже Требс.
— Вы! — сказал он. — Вы, вы!
— Совершенно чокнутый, — согласился сам с собой господин Требс. — И мы на нем не заработаем ни гроша, только потратимся. А осел этот, хочу спросить…
— Потом спросишь, — остановила его госпожа Требс. — Дай мальчику хоть немного прийти в себя.
— Это место мены? — спросил Янис. И так как он и сам уже догадывался, что это какое-то другое место, добавил: — Нет?
— «Позолоченный кабан», — ответила госпожа Требс. — Вот уже много лет мы так называемся.
Янис приподнял голову.
— Кабан? И пиво есть?
Госпожа Требс рассмеялась.
— Вот ведь пройдоха.
Она не понимала, о чем он говорит. И про Великую хворь никогда не слышала. И про место мены тоже. По крайней мере, оно точно не здесь.
Янис просто должен был задать еще один вопрос.
— Ты знаешь Фрида?
— Вы, — поправила госпожа Требс.
— Вы, — повторил Янис. — Ты знаешь Фрида?
— Вы! «Вы знаете Фрида?» — сказала госпожа Требс. — Не ты, а вы.
— Ответь, это важно. Вы знаете Фрида?
— Нет.
— Старый, с бородой. У него мешок. Полный всякой всячины!
— Он твой родственник?
— Да, — ответил Янис. — То есть нет.
— Ты немного не в себе, — сказала госпожа Требс. — Не перенапрягайся.
Какая она мягкая, подумал Янис. Ему захотелось к ней прижаться. Он чувствовал себя маленьким и несчастным. Вот бы спрятаться ото всех бед, прильнув к этому мягкому округлому телу. И вот бы госпожа Требс его обняла, и утешила, и сказала бы, что всё будет хорошо. Янис уже хотел протянуть к ней руки, но всё-таки не решился. Наверное, она догадалась, что у него на душе. И, улыбнувшись, сама положила руку ему на лоб.
— Принеси-ка ведро! — крикнула она господину Требсу. — Горячей воды из котла. И мыло!
Господин Требс пропал из виду. Янис слышал, как он громко топает во дворе. Потом заскрипела какая-то дверь, и с другой стороны дома послышались звон и грохот. Скоро в комнату вошел господин Требс. Он поставил рядом с кроватью деревянное ведро.
— Одна лопатка коричневого мыла, — сказал он. — Прибавляем к счету!
Госпожа Требс помогла Янису сесть и опустила его ноги в ведро. Мыльная вода щипала натертую кожу. Когда Янис мыл ноги, а случалось это нечасто, то делал это сам. Было очень странно, что сейчас это делает кто-то другой. Госпожа Требс старалась не причинять ему лишней боли и после мытья, промокнув его ноги полотенцем, нанесла на них мазь. Потом она взяла белую тряпку и разорвала ее на длинные полоски.
— Один лоскут льна, — проворчал господин Требс. — Счет растет.
Янис смотрел, как госпожа Требс, напевая, обматывает его ноги полосками ткани. Ее песенка кружилась и завивалась колечками. То вверх, то вниз.
— Словно птичка поет, — заметил господин Требс.
— Да ну тебя, — засмеялась госпожа Требс. — Будь добр, дорогой, принеси молока и кусок хлеба.
— Хлеба и молока! — возмутился господин Требс. — Знала бы ты…
— Конечно, конечно, — сказала госпожа Требс. — Включи это в счет.
Янис сидел на кровати, откинувшись на подушку, и пил молоко из чашки. Господин Требс на дворе колол дрова. Эти привычные звуки напомнили Янису о доме. Удар топора и треск раскалывающегося полена. У Фрида это получалось очень точно, он каждый раз попадал, куда нужно. Господину Требсу случалось промахнуться — это было слышно: плюх!
— Черт тебя дери! — выругался господин Требс.
Теперь ему придется вытаскивать топор из колоды, а это, знал Янис, дело непростое.
Госпожа Требс сидела на стуле у окна.
— Молоко у нас прекрасное, — похвасталась она. — Повезло нам с коровой.
Янис притворялся, что пил молоко всю свою жизнь. Сейчас нужно постараться говорить как можно меньше глупостей, он и так уже отличился. Ничего вкуснее молока он никогда не пробовал. Вкус был белый и пенистый. А хлеб какой! Мягкий, теплый и с хрустящей корочкой. И намазан не смальцем, а чем-то сладким. Впервые Янис не сожалел о том, что спустился вниз, с горы. Оказывается, в мире есть столько всего вкусного!
— Ну и проголодался же ты, — удивилась госпожа Требс. — Неужели ты не взял с собой еды в дорогу?
— Взял, — ответил Янис. — Ягоды и еще яйца, только огня не было. — Он отер рот. — А где Лока? — спросил он. — И Камешек?
— Собака — это Камешек или Лока? — Госпожа Требс не стала дожидаться ответа. — На конюшне они. И собака, и ослик.
— Мне надо к ним, — сказал Янис.
Госпожа Требс посмотрела на его
