Ложечник - Марьолейн Хоф

— Тпру! — крикнул Янис. И ковыляя пошел к мосту. Быстро идти не получалось, только какой-то странной и деревянной походкой, причем Янис чуть не поскользнулся. Забрался на первую ступеньку, потом на вторую. На третьей удалось ухватиться за задний ремень подпруги. Камешек с силой хлестнул его хвостом.

Янис почувствовал, как вдруг забилось сердце и перехватило дыхание. И тут, неожиданно для самого себя, холодея от страха, он крикнул: «А ну-ка!» Сейчас или никогда. Если повернуть назад, забраться сюда еще раз ему уже не хватит смелости. «Давай, Камешек!» Его голос еле-еле перекрывал рев воды.

Но Камешку этого было достаточно, и он стал взбираться дальше по ступеням — и на каменный мост. Янис позвал Локу, но не видел, пошла ли она за ним.

Они двигались над пропастью, в тумане, по скользким камням. Внизу ветер гнал волны. Янис крепко держался за широкий ремень. Камешек медленно шел вверх, корзины болтались туда-сюда. Янис осторожно продвигался за ним. Он не знал, что` окажется под ногой в следующий миг — выступ или ямка. Иногда он наступал на шатающийся камень, но в последний момент успевал переставить ногу в другое место — и не потерять опору. В самой верхней точке, посреди вихря из брызг, Камешек начал замедляться. Еще несколько шажков — и он остановился вовсе. Янис подтолкнул его. Ослик даже не шевельнулся, только мотнул хвостом. Янис не решался упереться ногами, чтобы толкнуть посильнее, он стоял наклонившись вперед, опираясь на Камешка и крепко сжимая в руке ремень. До этого момента Янис был сосредоточен на том, что видел прямо перед собой — уши Камешка и скалы на том берегу. Но теперь он стал медленно поворачивать голову в сторону. На дне пропасти клокотала вода. Из пены поднимались верхушки острых камней. Вода закручивалась в водовороты и брызгала во все стороны, это было красиво и страшно одновременно. Янис слегка сдвинулся в сторону. В этот момент Камешек тронулся с места. Янис пошатнулся, сделал шаг, а когда почти вернул себе равновесие, уже нужно было делать следующий. Высшую точку они миновали, дальше арка опускалась вниз. Камешек бодро зашагал дальше, а Янис отстал, и ремень выскользнул у него из рук. Янис споткнулся и упал ничком. В руке что-то хрустнуло, а с коленки содралась кожа.

Последний отрезок пути он преодолел ползком. Потом развернулся и стал спускаться спиной вперед, на четвереньках. Лишь у подножия моста, где с покорным видом ждал Камешек, он выпрямился в полный рост. Спустилась и Лока — пара прыжков, и готово. Она лизнула Яниса в руку, а Камешка в нос.

За ними возвышался каменный мост. Даже не верится! Янис прошел по нему, по этой узкой арочке! Да, часть пути он прополз, но только в конце, это не считается. Главное — он перебрался через пропасть. Но никто этого не видел и не знал об этом, и Янис вдруг почувствовал, как ему не хватает Фрида. «Молодец, малыш», — сказал он сам себе.

Они продолжили путь по узкой тропинке. Слева отвесно поднималась вверх скала, справа была пропасть. Уже темнело, но Янис боялся устраиваться на ночлег в этом месте.

Нужно было идти дальше, вслед за Камешком. Янис протянул руку в сторону, чтобы чувствовать, где скала. Над ущельем светил месяц — тоненький, не толще чешуйки. Так они шли, очень медленно, до глубокой ночи. Прямо на ходу подбородок у Яниса упал на грудь, а глаза закрылись. От испуга он проснулся, рывком поднял голову и еще сильнее прижал руку к скале. Неожиданно они свернули влево. Сквозь открывшуюся расщелину тропка уводила в сторону и вверх к темным силуэтам деревьев. За ними Янис увидел какой-то огонек. Пламя трепыхалось, гасло, потом разгоралось опять. Ура, они нашли место обмена! Это костер, это колышется его пламя. Вокруг него рядышком греются менялы и охотники. И Фрид. Все они сидят там, жарят кроликов и варят ячменную кашу. Вещей на обмен так много, что они до сих пор не управились. Фриду никак не придумать, как всё это унести с собой. Вот он обрадуется, когда увидит Камешка!

По телу Яниса прошла дрожь. Голова гудела. Он так устал, что его повело. Он хотел было опереться на Камешка, но тот уже куда-то пропал, вместе с корзинами. Ряд деревьев расширился, а огонек разгорелся ярче. Стало понятно, что это никакой не костер, а фонарь на стене дома. Перед домом рос куст, это его ветки покачивались на ветру, то и дело перекрывая свет фонаря.

Камешек нашелся у забора. На дворе перед домом залаяла собака, но, судя по всему, небольшая: лай был высокий и надрывистый.

Дверь дома отворилась, и в освещенном проеме появился мужчина.

— Тут кто-то есть?

— Я, — ответил Янис.

— Я? — переспросил мужчина. — А имя?

— Янис.

— Вы постоялец, господин Янис? Ищете, где остановиться на ночлег?

— Великая хворь, — сказал Янис. — У тебя нет Великой хвори? Мне нужно знать.

Янис не хотел открывать калитку, но она, скрипнув петлями, отворилась сама. А дальше он сам не понял, как получилось, что он вдруг повис на калитке, цепляясь за перекладину, а потом почувствовал под головой холод камней, которыми был вымощен двор. Над ним склонилось чье-то лицо… Дворовая собака затявкала, Лока зарычала… Кто-то протянул к нему руку… Вот Великая хворь и добралась до меня, подумал Янис, и его глаза закрылись.

Добавки? А платить кто будет?

Янис услышал, как недовольный мужской голос кому-то говорит:

— Какой наглый парень! Тыкать мне сразу начал: «ты», говорит. Знаю я таких. Вот увидишь, ничего мы на нем не заработаем. Ни единого гроша. Надо было гнать в шею, да и всё тут.

Ему ответил другой, певучий голос:

— Но ведь он больше не мог идти!

— Это-то понятно. Но вот только расхлебывать всё теперь придется нам. Возиться с ним и его собакой. И ослом.

Янис открыл глаза. Он лежал на постели в маленькой комнате. В комнате было окно, и перед ним на стуле сидела женщина в синем платье. А по ту сторону окна стоял мужчина, опираясь локтями о подоконник.

— Тише, — сказала женщина. — Разбудишь.

— Да он и так уже проснулся, — ответил мужчина. — Лежит вон, посматривает.

Женщина обернулась.

— Давно пора, — сказала она Янису. — Ты уже полдня проспал!

Она подошла к изножью кровати и приподняла край одеяла. Цокнула языком.

— Всё так плохо? — спросил Янис. Вроде бы Великая хворь не особо интересуется пальцами на ногах, но он живо помнил, как они болели прошлой ночью. Кто-то снял