Психопат (сборник) - Наиль Ниязович Муратов
– Куда уж идти – оставайся! И не бойся, приставать не буду – постелю на диване.
Спиртное подействовало: я уснул, причем внезапно, будто провалился в тартар – темную яму, полную омертвевших сновидений, вспомнить которые, к счастью, никогда никому не удается. Проснулся с рассветом от боли в голове, и даже крепкий чай не помог рассеять поселившийся в сознании мрак. Свист чайника разбудил хозяйку; всклоченная, опухшая от сна и алкоголя, она отправилась в туалет прямо в ночной рубашке, нимало не стыдясь ночного гостя. Настроения вести беседу не было ни у меня, ни у нее, и некоторое время нам удавалось обходиться междометиями. Но кофе с лошадиной дозой коньяка подействовал эффективнее, чем чай, и к Инге вернулась обычная профессиональная словоохотливость.
– Жизнь не кончается! – философски заметила она, запихивая простыни и подушки в выдвигающийся ящик. – Тебе придется это пережить. Всем приходится, и ты – не исключение. Лично я и не такое переживала.
– Заметно, – хмуро отозвался я.
– Жизнь – это игра, причем очень подлая, потому что выигрывает всегда кто-то другой, но только не ты. Наоборот не бывает! – убежденно сообщила Инга. – Смирись, тем более что проиграл в честной борьбе. Поверь, мужу Наташа нужней, чем тебе. Не держи на человека зла!
– У нас что, рыцарский поединок с ним состоялся? – зло возразил я. – В уличной драке все средства хороши, а между нами как раз и была уличная драка. Только он про это знал, а я – нет. О какой честности можно говорить?!
– У него не было умысла причинить тебе вред, он всего лишь хотел вернуть любовь жены, и согласись, это дорогого стоит!
– Ладно, поведаю о маленьком таком эпизоде: некий человек встречает меня в Барселоне, дает неправильный пароль для банковской карточки и исчезает. Как ты сама понимаешь, без денег я просто обязан был загреметь в тюрьму, причем неизвестно еще на какой срок! К счастью, мне несказанно повезло – попались замечательные люди, помогли выпутаться. Так что о честности я бы не особенно распространялся! Но в одном ты права, нет смысла злиться на некую личность, устроившую весь этот сыр-бор, поскольку от нее и в самом деле мало что зависело: право выбора все равно оставалось за Наташей.
– Что собираешься теперь делать? Вернешься к прежней жизни?
– Не знаю. Боюсь, она для меня уже закрыта. Не представляю, что буду делать в редакции. Да и они, как мне кажется, прекрасно без меня обойдутся.
– Будешь продолжать работу над проектом? – с деланным безразличием поинтересовалась Инга, выдержав минутную паузу.
– Не очень мне теперь это все интересно, – признался я.
– Знаешь, а я, наверное, смогу тебе помочь – есть, слава богу, рычаги влияния на руководство канала. Если, конечно, ты готов принять помощь.
– Пока не готов.
– Понимаю… но и ты постарайся понять меня. Я – журналистка, да еще телевизионная, ты же знаешь, что мы за народ. На телевидении слабые не выживают, а те, кто пробивается к корыту с отрубями, сами становятся свиньями и не могут позволить себе иметь убеждения или судить по совести. Но сердце-то в груди все равно остается, и оно подсказывает, что за любую подлость придется когда-нибудь расплачиваться. Я – готова!
– Мне ничего не нужно от тебя, Инга! Мне вообще ни от кого ничего не нужно.
Я ушел, а она меня не удерживала, понимая, что толку с этого не будет никакого. Не имея ни цели, ни направления, я брел в неизвестность, придерживаясь сдвоенной параллели трамвайных путей и вдыхая густой бодрящий воздух. Утро выдалось прохладное и сырое – похоже, собирался дождь. Мой маршрут, как и линия трамвая, неизбежно приводил меня к дому Наташи, но, приблизившись к нему, я перешел на другую сторону улицы.
Спустя несколько дней объявилась вдруг Светлана Ивановна:
– Хочу обрадовать! Решился, наконец-то, вопрос с вашими деньгами, приходите!
Открыв притулившийся в углу кабинета допотопный сейф, она извлекла на свет запечатанный конверт. Лицо чиновницы озарилось лучезарной улыбкой.
– Наши спонсоры проявили воистину неслыханную щедрость! – Голос Светланы Ивановны звучал торжественно. – Учитывая, в какие неблагоприятные обстоятельства вы попали по их вине, они увеличили размер выплат с четырех до десяти тысяч евро, полагая, что это в какой-то степени компенсирует нанесенный моральный ущерб. Что скажете?
– Тщетные надежды. Я не продаюсь.
– Ну, знаете! – возмутилась Светлана Ивановна. – Люди идут вам навстречу, а вы…
– А я, представьте, идти навстречу не собираюсь! Разучился за два месяца.
Она пожала плечами.
– Как хотите! Мне что, вернуть деньги?
– Пока нет, – поразмыслив, ответил я.
Распечатав конверт, нашел в нем пачку банкнот по пятьсот евро. Выглядела она как-то несерьезно, даже не верилось, что в тоненькой стопке невзрачных на вид бумажек – десять тысяч евро. Отсчитав восемь ассигнаций, спрятал их в карман, а остальные деньги запихнул обратно в конверт.
– Ну, вы даете! – воскликнула Светлана Ивановна, разводя руками. – Не в вашем положении быть таким щепетильным!
– Меня мое положение устраивает.
– Вам что, вожжа под хвост попала? – возмутилась она. – Почему не хотите брать деньги?!
– Из гигиенических соображений: они плохо пахнут!
– Что за чистоплюйство! Не могу я вас понять, молодой человек!
– Честно говоря, мне и самому себя понять не всегда удается, – сознался я. – А уж другим людям и подавно!
– Ладно, дело ваше! – смирилась чиновница, забирая конверт. – Но ведете вы себя крайне неразумно. Деньги, что ни говори, немалые, а поэты – люди небогатые. Зря отказываетесь.
– Видите ли, все зависит от самоуважения: в одном случае десять тысяч – слишком много, а в другом – слишком мало.
– Так у вас появилось самоуважение? – с иронией поинтересовалась Светлана Ивановна. – Вот уж не ожидала! Причина этого столь редкого природного явления кроется, как я понимаю, в тлетворном влиянии Запада, не так ли?
– Добавьте еще «руку Москвы», и не ошибетесь! А самоуважение у меня не появилось, а просто сохранилось, пусть и небольшое. Оно один раз уже продавалось, но не за такую мизерную сумму.
Некоторое время мы молчали, погрузившись каждый в свои мысли; не знаю, о чем думала моя собеседница, но я не мог не вспомнить ловкий маневр Бориса Аркадьевича, легко переигравшего меня в подобной ситуации. Затянувшуюся паузу первой нарушила Светлана Ивановна.
– Ладно, каждый сходит с ума по-своему! – вздохнув, согласилась она. – Поступайте как знаете, воля ваша!
Расстались мы вполне дружелюбно, что было правильно: какой смысл ссориться с почтенной служащей, с которой столько лет сохраняешь добрые отношения!
В тот же вечер позвонила мне неожиданно Инга и, не скрывая крайнего возбуждения, выпалила одним духом замечательную новость:
– Парень, похоже, ты схватил удачу за хвост! Я твою программу так разрекламировала, что слухи дошли до конкурирующего телеканала, и они начали тобой интересоваться. А после этого и наша дирекция проснулась! В общем, начальство требует, чтобы ты немедленно представил свой проект. Сам понимаешь, какой год на носу – сплошной Апокалипсис! – Она рассмеялась. – Народ запуган и жаждет получить успокоение. Надеюсь, не передумал делать программу?
– Не знаю пока.
– Перестань сходить с ума! Только работа может исцелить душевные раны, по себе знаю. И, кстати, разве не здорово будет, если Наташа, включив телик, будет время
