Аромат - Поль Ришардо
Носовые пазухи щипало. В воздухе плавали частицы стеклянной ваты, смешанные с запахами влажного цемента, извести и пыли. Элиас решился продолжить путь, хотя предусмотрительно и уткнулся носом в рукав рубашки. Двери отсеков, которые когда-то служили жилыми комнатами, отсутствовали. Окна были завалены крупными строительными блоками. Время от времени луч фонарика высвечивал выцветшие обои. Оказавшись перед очередным таким фрагментом, узор которого ему понравился, Элиас внезапно почувствовал желание его сфотографировать. Быстро опомнившись, он встряхнул головой и двинулся дальше. Решительно, чем более стрессовой становилась ситуация, тем настойчивее мозг цеплялся за незначительные детали.
В конце концов он обнаружил в центре здания лестницу, ведущую в подвал, и даже занес было ногу над первой ступенькой. Но тут тревога так сдавила ему горло, что он едва не задохнулся. Несколько минут юноша постоял, пытаясь продышаться. Как же ему хотелось позвонить Алену! Но что сказать? «Ку-ку, я собираюсь лезть в подвал здания, которое как раз сейчас сносят. Чмоки»? Да Ален ничем бы и не смог ему помочь. Кстати, как и сотрудники «Фрагранции», которым предписывалось отслеживать его телефонные переговоры. Если здание рухнет, Элиаса завалит. Или того хуже: с его-то везением он, пожалуй, умудрится выжить под обломками. Он представил, как будет вопить и биться о бетон, несмотря на размозженное плечо и придавленные металлической балкой ноги. Разумеется, найдут его слишком поздно. К тому времени, как немецкая овчарка в специальной упряжи начнет лизать лоб страдальца, его труп уже окоченеет. Понимая, что воображение разыгралось сверх всякой меры, Элиас выбросил из головы эти навязчивые картины и стал спускаться.
Добравшись до подвального уровня, он отметил, что каменные перегородки еще держатся. Но только они. Отвел нос от рукава, сделал короткий вдох. И с облегчением обнаружил, что запах разрушаемого здания не полностью перекрыл влажную характерную эманацию подвалов. Разделение двух миазмов – это, конечно, препятствие, но вполне преодолимое. Он снова заткнул ноздри, но на этот раз из других соображений – не хотел, чтобы обоняние «принюхалось». Мозгу хватает семи минут, чтобы усвоить запахи своего окружения. Он прошел еще несколько метров, стремясь оказаться в центре пространства. Здесь он опустил руку, высвободив нос.
– Ты можешь это сделать, – пробормотал он, стараясь придать себе мужества. – Ты можешь это сделать.
Потом будущий ольфактор закрыл глаза, чтобы еще больше сосредоточиться, и принялся расшифровывать запах глубин. Сначала он почувствовал мшистые ноты кедра. Различил легкую примесь ладанника с его бальзамическим амбровым призвуком. Сигнатура включала в себя сильный глинистый аккорд. Элиас понял, почему пациент нигде больше не мог отыскать подобную атмосферу: смешанный с резкостью, свойственной оттенкам плесени, меловой запах кремня высвобождал акценты меха и грибов, отчасти напоминающие эвернил[37] с его доминантой дубового мха. Элиас лихорадочно занес все свои наблюдения в мобильник. Набросок приобретал формы. Следовало еще добавить металлические и химические оттенки, чтобы воспроизвести ауру мастерской. На фотографиях, предоставленных пациентом, он заметил баллончик WD-40. Значит, в составе должен обязательно присутствовать и одуряющий запах этого растворителя. При воспроизведении атмосферы просто «по нюху» не обойтись без доли индивидуальной интерпретации, особенно если требуется подобраться к истине как можно ближе. Однажды Элиасу случайно попалась цитата Андре Бретона: «Воображаемое – это то, что стремится стать реальным»[38]. Никогда еще он не слышал такого точного определения своей профессии.
Началось все с ритмичного гула, почти неощутимого в глубине под землей, где все еще находился Элиас. В любом ином случае он бы не заметил, но сейчас стресс заставлял его постоянно держаться начеку. Едва он немного привык к ситуации, как все его тело напряглось. Насторожившись, он прислушался к изменяющемуся звуку. Рокот мотора. Как если бы вдали проходила колонна машин. Элиас замер на месте и затаил дыхание, чтобы только тонкая струйка воздуха вылетала из легких. Звук вроде бы исчез. Молодой человек снова расслабился. Перечитал заметки на своем мобильнике и решил, что информации достаточно. Можно подниматься. Но внезапно через тело прошла вибрация. Он вскинул голову.
– Проклятье, да успокойся ты! Тебе просто… – проговорил он хрипло.
Его перебил адский грохот, а мгновением позже ему на голову обрушился град разнообразного строительного мусора. В луче фонарика возникло облако мелких частиц, а одежда покрылась белой пылью. Элиас наглотался трухи и закашлялся. Он задыхался. Заслонил нос тканью рубашки. На языке появился навязчивый вкус гипса. Пыль лезла в глаза и так их сушила, что он чувствовал, как веки, смыкаясь, всякий раз трутся о глазные яблоки. Элиас попытался выровнять дыхание. Еще раз и еще. Приступ паники нарастал. Он дышал все чаще, перенасыщая легкие… сердце билось на разрыв. Полное ощущение, что с ним сейчас случится удар. Надо любой ценой выбираться отсюда. Но это оказалось невозможно: тело, как в дурном сне, отказывалось повиноваться.
Рефлекторно Элиас упал наземь. Он должен был найти максимально надежную точку опоры и потому вцепился в пол. Колени стукнулись о жесткий холодный бетон. Острый край камешка впился в коленную чашечку. Боль распространилась по всей ноге. Элиас сжался; в висках у него стучало. Пыль во рту заставила его сплюнуть. Больше всего он боялся отключиться. Нет, только не это. Тогда с ним будет покончено. Юноша наугад пополз туда, где, как он надеялся, отыщется выход. Руки беспрестанно шарили по полу. Ему казалось, что все вокруг рушится, что стены обваливаются сразу за ним. Спустя какое-то время он замер, захлестнутый избытком информации. В голове роились самые мрачные мысли. Чаще всего в воображении возникал образ поисково-спасательной собаки – все той же немецкой овчарки. Охваченный паникой разум ударился в галлюцинации. В темном нутре подвала Элиас видел пляшущие вспышки мигалок кареты «скорой помощи». Участившиеся удары сердца сжали грудь. Он явно проигрывал сражение с паникой. Стоял на четвереньках, вжав голову в плечи, и чувствовал, что не в силах пошевелиться… как вдруг в его голове промелькнуло воспоминание. Оно относилось к тому времени, когда Элиас пытался научиться контролировать свои страхи с помощью последовательных сеансов медитации. Еще тогда он осознал главное: медитация срабатывала, только если он сосредотачивался на запахах. Мысль, что сейчас ему это не удастся, вызвала, разумеется, новый прилив паники. Нет! Он должен попытаться. Должен подавить вгоняющую в ужас мельтешню образов и остановить завертевшиеся шестеренки. Сфокусировать все свое внимание на одном запахе. Но даже воздух ему приходилось втягивать судорожными глотками, а атмосфера вокруг стала плотной и чудовищно меловой. У него не получится. Крик, кашель – и он рухнул лицом в пол подвала. Однако, когда он уже готов был сдаться, другое воспоминание проложило
