Комикс - Ксавье О. Холлоуэй
Один из здоровяков замечает автомобиль Гомеса, вскидывает винтовку и осторожно подходит. Увидев, что внутри никого, возвращается.
* * *
Кладбище. В низинах собирается туман. Эвил в наушниках бредет по тропинке мимо серых каменных крестов, памятников, скульптур, склепов, надгробий – все бесконечно тянется, куда хватает глаз, и вдали сливается с домами и небоскребами. Смог оттеняет закатное небо и приглушает краски. Эвил машинально читает имена похороненных и незаметно для себя подстраивает к равелевскому ритму шаги, мысли и стук сердца. Стук сердца. Стук сердца.
* * *
Уэйд заходит в огромный зал. Множество танцевальных зон с шестами, подиумами, креслами, диванами, столиками. Едва прикрытые женские тела буквально везде. Оглушительная музыка, дым и неоновые огни.
Уэйд какое-то время стоит на входе и завороженно осматривает все подряд, пока не ловит ее взгляд.
Она танцует на противоположной стороне.
Далеко.
Он прилипает к этому взгляду. Проходящие мимо девушки окликают его, но он их не слышит. Видит только ее.
А она совсем не под музыку, как кошка, изгибается и вытягивается у своего шеста.
Он приближается. В голове шумит. Уже чувствует ее запах, уже видит блестки на ее спине. Тонкий прозрачный зеленый шарф на талии. И тот самый браслет из сотен серебряных нитей.
Уэйд подходит к ней почти вплотную и закуривает, не отрывая взгляда. Так и не решается ничего сказать. Не может сконцентрироваться. Ему удается уловить только части, и он складывает их, как пазл. Шарф. Бедра. Браслет. Глаза. Грудь. Ноги. Рыжие волосы. Спина. Запах малины…
Слышит шепот: «…через десять минут. Сядь вон за тот столик…». Когда оборачивается, ее уже нет. Пробирается к столику, сгоняет какую-то парочку, бросает в пепельницу выгоревшую до фильтра сигарету. Заказывает бутылку текилы.
Мона одета в простенькое черное платье и оттого кажется еще менее реальной. Зеленый шарф уже на шее поверх волос.
Они пьют, стучат рюмками, морщатся от лимона, пытаются разговаривать сквозь шум, смеются.
* * *
Эвил замирает у одной из могил и не может поверить глазам. Пульсация в наушниках достигает пика, подбородок трясется, руки бешено выискивают телефон в карманах.
* * *
Спустя полбутылки Уэйд и Мона отчаянно целуются.
Соленые губы.
Малина.
Вибрирует мобильник. Снова и снова. Снова и снова. В конце концов Уэйд, матерясь, находит его, пытается выключить, но увидев, что звонит Эвил, морщится и отвечает:
– Алло.
– Уэйд!
– Да.
– Уэйд?
– Да, я тебя слушаю.
– Я на кладбище. Я нашел! Я нашел! Нашел могилу Рэя Тассилиана.
– Кого?
– Это он! Он!
– Кто?!
* * *
Кто-то надевает Эвилу мешок на голову, валит на землю и связывает. Он слышит, как из упавшего где-то рядом мобильника доносится голос Уэйда. Голос Уэйда. Голос Уэйда.
Фил
Ночь. Уэйд стоит под фонарем. Позади машины с мигалками, а впереди большие двустворчатые кованые ворота: узор ковки завивается то плющом, то шиповником. Уэйду кажется, что где-то среди этих побегов мелькают змеи. К горлу подступает тошнота. Его слегка качает от выпитой текилы, но голова уже проясняется. Рядом с ним полицейский с овчаркой. Холодно.
– Ненавижу кладбища… Его точно там нет? Вы проверили?
– Да, все проверили. Там никого.
– Видеозаписи?
– Там только видно, что приехали два внедорожника, они же и уехали.
– Могилу Рэя Тассилиана нашли?
– Нет, там громадное кладбище, многие надгробия разрушены, да и ночь ведь, завтра найдем.
– Из администрации кто-нибудь есть?
– Только сторож, но он…
– Ничего не видел, конечно.
– Да, ничего не видел.
– Ну, пойдем к нему.
– Он, похоже, поддатый.
– Пошли.
Они уходят с освещенного участка по направлению к темному зданию в конце улицы. Проходят мимо машины. Уэйд останавливается и прикуривает.
– Это чья машина?
– Не знаю. Сторожа, наверное.
– Сторожа? Судя по грязи, приехала недавно. Проверь с собакой на всякий случай – может, след Эвила возьмет, а я пойду сам со сторожем потолкую. Номер-то пробили?
– Нет.
– Ну, так пробейте.
* * *
Уэйд сидит за столом напротив сторожа. Между ними на четверть наполненная бутылка виски и почти пустой стакан. На полу лежит немецкая овчарка и время от времени тихо порыкивает.
– У тебя еще один стакан есть?
– Ты же на службе, комиссар.
– Кто бы говорил. Давай стакан.
Сторож оборачивается, берет с другого стола стакан и наливает столько же, сколько у себя.
– Жадничаешь?
– Скажи спасибо, что вообще наливаю. У меня вся ночь впереди, надо беречь запасы.
– Спасибо. – Уэйд залпом выпивает виски и показывает налить еще.
– Ты не в баре, комиссар. Я же сказал тебе, что не видел никого – ни мэра твоего, ни кого-то еще.
– Да? А кровь у тебя на пороге чья?
– Джек лапу порезал, когда мы возвращались с обхода. Я не успел убрать.
– Джек говоришь? А где, какую лапу? – Уэйд наклоняется над собакой, и его встречает злобный рык и лязг зубов, так что комиссар чуть не падает со стула. – Хороший Джек, хороший. Все правильно. Не хрен, чтоб всякие лезли. Хорошая у тебя собака, Фил. Не видел тебя сто лет.
– Да уж, друг называется.
– Налей мне еще столько же, и я пойду. Денек у меня опять тяжелый выдался, и закончится он, похоже, опять нескоро.
Сторож наливает столько же, Уэйд выпивает. Открывается дверь: полицейский делает шаг через порог, Джек рычит, и тот тут же пятится.
– Пробили машину, комиссар. Прокатная. «Мегатакс». Арендована вчера неким Антуаном Элиасом Гомесом. Бульвар Кингс, восемнадцать.
– Хм, спасибо. Подожди меня на улице, сержант, мне тут еще надо пару вопросов задать.
Уэйд поворачивается к сторожу, достает из кобуры пистолет и кладет его на стол.
– Ну что, Фил? Как все-таки Джек лапу порезал? Стеклом или, может, на гвоздь наступил?
– Да уж, Тео, а ты не изменился.
– Как Джек порезал лапу?
– Стеклом, наверное…
– Ну хорош уже заливать, Фил. Где он?
– Он в той комнате, в отключке. Просил не выдавать его. Говорил, что скрывается от полиции.
– А чего сразу не сказал? Мы же друзья.
– Друзья встречаются с друзьями чаще одного раза в несколько лет. И еще на друзей пистолет не направляют.
– Я пистолет на тебя не направлял. Этот хрен может быть не в себе, я просто приготовился.
– Он попросил не выдавать его.
– Во сколько он пришел?
– Где-то с час назад.
– Он ничего больше не говорил?
– Он сразу же отключился, я его от порога
