Аромат - Поль Ришардо
Он впервые так надолго покидал свой город. Элиас вырос в Мане и еще несколько лет назад был уверен, что там и умрет. В глобализированном мире, где нормой считалось беспрерывное движение, отдать концы в той же больнице, в стенах которой вы появились на свет, выглядело бунтарством. Словно осознавая всю серьезность этого отъезда, водитель предоставил молодому человеку два с половиной часа тишины, достойной Белого марша[32]. Измученный недосыпом Элиас воспользовался этим, чтобы хоть немного вздремнуть.
В первый раз он открыл глаза из-за пронзительного сигнала электронной системы дорожных сборов и окончательно проснулся, когда машина съехала с автострады. Еще минут десять они катили по тенистой департаментской дороге, а потом водитель свернул на асфальтированную и ухоженную узкую дорогу, ведущую в глубину леса. По бокам непреодолимой стеной возвышались деревья. Даже солнце, хоть и стояло высоко в небе, с трудом пробивалось сквозь листву. Элиас изогнулся, пытаясь в окно разглядеть верхушки этих исполинов. Казалось, автомобиль въезжает в зеленое царство.
Наконец седан остановился перед огромными воротами. Из будки вышли два охранника, и шофер протянул им черную карточку, такую же, как у Алена. Чугунные створки плавно распахнулись, и машина снова тронулась с места.
Прежде Элиас прокручивал в голове тысячу воображаемых кадров с мифическим центром ольфакторных воспоминаний. Но он и представить себе не мог, каким станет его первое впечатление.
Огромный английский сад скрывал то, что походило на господский дом. Садовники суетились вокруг цветочных куп. Элиас узнавал лаванду, расцветающую в июле, столистные розы с их мясистыми лепестками, густые заросли жасмина и чубушника с их тысячами белых звездочек. Повсюду, на сколько хватало глаз, колыхались пионы, оттеняя внушительные колонны, обвитые жимолостью. Он заметил также туннель из распустившихся глициний, в конце которого виднелся могучий куст сирени высотой в два метра. Вокруг него вилось облачко бабочек. Цветы были здесь повсюду. Истинные суверены в своем королевстве, они отводили Элиасу роль простого подданного. Он опустил стекло. Дурманящие цветы с их напоминающими звериные морды головками, робиния псевдоакациевая с привносимыми ею медово-цитрусовыми нотами… зеленые, хрусткие, миндальные, гвоздичные, пряные, розовые аккорды, рождаемые десятками неведомых источников… весь парк словно фонтанировал буколическими пьянящими запахами. Элиас был на грани передозировки. Казалось, этот цветочный рай призывал его, чтобы затем поглотить. Столько эманаций, которые следует определить, столько данных, подлежащих интерпретации. Он опасался надвигающейся панической атаки. Это растительное царство с его переизбытком информации, без сомнения, не позволит бедолаге погрузиться в спасительную ольфакторную медитацию. А если он не удержит себя в узде, то наверняка заработает приступ обонятельной эпилепсии. Элиас не знал, существует ли такая болезнь, однако вовсе не стремился становиться ее первой жертвой. Мысли заметались так беспорядочно, что он вынужден был поднять окно и достать свой жетон, чтобы успокоиться.
Словно желая поразить его еще больше, водитель двигался с черепашьей скоростью. Пациенты, в основном пожилые, прогуливались по посыпанным гравием дорожкам. Плакучая ива нежилась под солнцем. Пчелы, бабочки и прочие насекомые резвились в воздухе, довершая эту сюрреалистическую картину. Мало-помалу Элиас вернул себе контроль над эмоциями. Машина повернула, и за шеренгой деревьев наконец показалось само здание. Четырехэтажное, с двумя более низкими флигелями. По величественной лестнице спускались люди в лабораторных халатах, чтобы встретить ожидающих у ее подножия посетителей. Отдельные группки беседовали снаружи. Некоторые окна на первом этаже были открыты, и внутри виднелись кабинеты с находившимися там пациентами и специалистами. Повсюду царило оживление. В голове Элиаса даже мелькнул образ жужжащего улья. Позади особняка с обеих сторон он заметил две внушительные пристройки. Еще дальше, в глубине, возводили другое здание, такое же большое, как и главное. Водитель высадил Элиаса у ступеней, и машина направилась на парковку в восточной части территории.
Элиас поднялся по внушительной лестнице, и на верхней площадке его встретила одна из сотрудниц. Она проводила новичка к стойке, чтобы он зарегистрировался, а потом провела через один из флигелей и попросила подождать в маленькой, скудно обставленной приемной. Кулер и стоящие рядом с ним в коридоре упаковки с водой свидетельствовали, что эта часть комплекса была отведена служащим. Элиас сел и достал свой мобильник. Ни единой сети. Через несколько секунд появился грозный и массивный сотрудник службы безопасности, бросивший на Элиаса свирепый взгляд. Личные мобильники на территории компании запрещены. Пришлось подчиниться и позволить конфисковать гаджет. Однако эта неприятность не умалила возбуждения Элиаса. Наконец-то ему представилась возможность продемонстрировать всем свои способности, дать Алену повод гордиться учеником. Четыре года Элиас претворял воспоминания в запахи, четыре года он ждал своего часа. И теперь чувствовал, что готов. Через несколько минут откроется дверь и здесь появится директор по набору персонала. Этот величественный цербер выдаст Элиасу допуск в империю «Фрагранции». С таким сезамом в кармане молодому человеку останется лишь не упустить шанс осуществить свою мечту – стать ольфактором. Всего-то и нужно, чтобы эта дверь открылась. Та самая дверь, на которой висела аккуратно прикрепленная записка, извещающая, что директор по набору отбыл в отпуск.
11
Контроль над службой набора, среди прочего, входил, разумеется, в обязанности Норы. Правая рука Корнелии, она иногда думала, что в случае ее неожиданного вынужденного отсутствия «Фрагранция» закроется из-за нехватки персонала. Впрочем, из всех функций, возложенных на нее в данный весьма специфический период, именно эта была уж точно наименее обременительной. Единственное, что от нее требовалось, – рассылать иногда по электронной почте письма в филиалы, напоминая о временном прекращении приема сотрудников. И к этой задаче она относилась очень серьезно: последние полгода дублировала данное сообщение каждые две недели. Каково же было ее удивление, когда ей позвонили из регистратуры (как раз когда она занималась бегом) и предупредили, что некий кандидат ждет ее в центре.
Она тут же вызвала своего водителя, и теперь они на всех парах неслись в Фонтенбло. Расположившись на заднем сиденье, Нора проглядывала на планшете информацию на этого нарушителя спокойствия. Его звали Элиас Револь, и он уже четыре года работал ассистентом в лаборатории в Мане. Руководил ею Ален Фиссон, пятый ольфактор в западной части страны, но этот филиал был настолько незначительным, что Нора почти забыла о его существовании. Два сотрудника, сто тридцать пациентов, смехотворный оборот. Быстрым движением она прокрутила личное дело Элиаса, остановившись на его фотографии. Худое лицо, впалые щеки; нос, внушительный и тонкий, напомнил ей плавник акулы. Венчала все это черная кудрявая шевелюра.
