Норфервилл - Франк Тилье
В общем, много вопросов оставалось без ответа. И если Леони так мало спала, то она едва могла представить, через какой ад прошел Тедди, заперевшись в своем бунгало. Никто не может оправиться от смерти своего ребенка, даже когда все мосты перерезаны.
Она также провела небольшое расследование об этом французе с иррациональной красотой. Ему было около пятидесяти, он был крепкого телосложения, с сухим лицом. Он напоминал ей тех людей, которых недостатки делают еще более привлекательными. Мидриаз Дэвида Боуи... шрам Томми Фланагана... Она быстро убедилась, что Шаффран не лгал. Он был привычен к столкновению с самыми ужасными извращениями, если к таковым вообще можно привыкнуть. Статьи в Интернете и интервью действительно показывали, что он работал над серьезными делами вместе с французской полицией, в том числе над несколькими делами, связанными с серийными убийцами. Это был опытный человек, который давно сталкивался с ужасами и, возможно, найдя для себя причину продолжать жить, сможет ей помочь. Успокоенная, она сообщила Мартину Мишо о просьбе криминолога. Ее начальник, вероятно, еще собирал о нем информацию, но вскоре сообщит ей свое решение.
Звук клаксона. Вздрогнув, она поняла, что едет по середине дороги, и выправила руль. Дальше она проехала мимо новых зданий, в том числе школы, бейсбольного стадиона, большого медицинского центра и яркого отеля Innutel. Она была удивлена, обнаружив, что теперь и коренные жители занимаются туризмом. Даже здание совета инну, с его центральной башней с желтым крышей, напоминающей барабан, и тонированными стеклами, было полностью отремонтировано. Все благодаря высоким налогам, которые шахта должна была платить коренным народам за право эксплуатировать их территорию. Присутствие промышленности давало работу, создавало структуры. Оно не делало всех несчастными.
Однако, как только мы удалялись от главной улицы, большинство домов почти тысячи коренных семей оставались такими, какими они всегда были: одинаковые кубы из бетона и железа, выстроенные в ряд вдоль потрескавшихся дорог и пустырей. В этих постройках невозможно было не увидеть некую форму покорности. Построенные в спешке лестничные площадки, шаткие лестницы, слишком высокие фундаменты, торчащие из земли, стены, окрашенные людьми, которые не имели ни малейшего представления о том, как обращаться с кистью. Люди жили здесь не по собственному желанию. Когти Норфервилля никогда не отпускали бедные души, которые они заключали в плен.
Леони свернула в переулок в сторону озера. Она медленно прошла мимо дома Майи — адрес она узнала в полицейском участке. Он был в таком же запущенном состоянии, как и другие. Двор был завален шинами, металлическими деталями, бамперами. Рядом стояла большая черная Toyota с прицепом, на котором был загружен снегоход Ski-Doo. С горечью она продолжила путь до улицы Ридж, которая шла вдоль одноименного водоема. Гораздо дальше, на берегу, можно было разглядеть коттеджи Blue Ridge, разбросанные среди растительности. Наконец, добравшись до дома Пьера Сиуи, она постучала в дверь. Никто не ответил. Девушка отступила на шаг: из трубы валил дым. Она снова постучала в деревянную дверь.
— Пьер Сиуи? Я Леони. Моя мать была Мари-Поль Куекуатшеу. Мне нужно с вами поговорить.
Она не помнила, знала ли она его в детстве — десятки семей должны были называться Сиуи, и у нее было мало возможностей бывать в резервации. После бесконечных секунд в дверном проеме появилось морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми косами. Старая коренная жительница протянула узловатую руку к подбородку посетительницы.
— Дочь Куэкуатшеу... Ты так изменилась. Как твоя мать?
— Она в порядке. Живет в Квебеке с моим отцом. Уже несколько лет на пенсии.
Ее собеседница лишь кивнула головой. Это понятие было ей явно чуждо. Так же, как и жизнь вдали от Крайнего Севера.
— Почему ты хочешь увидеть Пьера?
Все еще держа дверь приоткрытой, она наклонилась, чтобы лучше разглядеть машину Леони. За ее спиной мужские голоса, которые слышала лейтенант, замолчали.
— Ты работаешь с сержантом Лиотта?
— Нет. Он работает на меня. Под моим началом.
— Под твоим началом? Ты, Пом? Если бы я могла когда-нибудь представить себе такое... Это должно его с ума сводить, не так ли?
— Не уверена, что ему это нравится.
Иннушка улыбнулась ей, обнажив серые зубы.
— Я очень рада.
— Я приехала из Бэ-Комо, чтобы попытаться найти того, кто совершил ужасное преступление, о котором сообщил Пьер. Если он откажется давать показания, у него будут проблемы. Именно поэтому я и приехала. Я могу выслушать его прямо сейчас, если это его успокоит. Затем я подготовлю документ, и ему останется только подписать его.
— Подожди...
Женщина закрыла створку. Леони услышала обрывки непонятного разговора на языке инну. Ей пришлось подождать добрых две минуты, а затем дверь снова открылась. Вышли три мужчины, закутанные в свои пальто из вышитого полотна. Они едва взглянули на нее и быстрым шагом удалились. Однако она заметила, что один из них несколько раз оглядывался, прежде чем сесть в машину и уехать с визгом шин.
Когда Леони спросила старушку, кто это был, та ответила, что не знает. Тогда Леони поняла, что где бы она ни пошла в резервации, никто никогда ничего не будет знать, ничего не видел и ничего не слышал.
20
Леони почувствовала тошноту, когда вошла внутрь. Она уже не была привычна к запаху рыбьих голов, исходящему из большого котла, поставленного на неубиваемую чугунную плиту компании Hudson Bay, и смешивался с запахом кофе в чайнике. Пьер Сиуи сидел в кресле в глубине главной комнаты, пол которой был покрыт цементом, окаймленным электрическими плинтусами, и окрашен в яркий зеленый цвет, раздражающий глаза. Он имел внешность кочевого народа — без шеи, с крепкими трапециевидными мышцами, способными нести тяжести, и широкими мозолистыми руками. Кожа его лица напоминала кусок кожи, обожженный солнцем. Жестом он пригласил свою гостью сесть на изношенное кресло из искусственной кожи, взял наконечник своего гарпуна из оленьего рога, который лежал рядом с ним. Его жена положила на стол стопку мучных лепешек, а затем закрыла дверь, чтобы оставить их наедине.
— Рыбалка сейчас хорошая? — спросила Леони, чтобы разбить лед.
— Я уже все рассказал сержанту.
Она сразу поняла, что он не хочет распространяться. Поэтому она включила диктофон на своем мобильном телефоне и положила его перед собой.
