След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков
«С Семой Рубашкиным из взрослых никто не дружит. Дружит Коля Кныш, они живут рядом… он не взрослый, но работает! В ЛЧМОке… хм… В ЛДОКе! — Ну и почерк у этого Сорокина! Та-ак… Рубашкин Семен, пятый «Б» класс: Про пистолет у Саши Котова я никому не рассказывал — боялся ребят. Только сказал Коле Кнышу, соседу, но он и бес… Без меня все знал… Ага… без него…»
Подчеркнув красным фамилию Кныша, Алтуфьев взялся за очередную справку, точнее сказать — «объяснение»…
«Мы шлы… Шлы! С карьера где котались, с горки песка… Там песок визде… И лес. У нас в лесу биндаж… Блиндаж!»
Уфф! Это что еще за грамотей? Ага… сержант роты ППС Цветков… Понятно! Ну хоть почерк разобрать можно…
«И видели, парень стоял, и раз ческа гарела…»
Ческа горела… А! Расческа!
Что-то такое Мезенцев говорил… Ах, ну да! Адрес Воронкова… Кто-то хотел имитировать пожар? Гм… так себе версия, однако пусть будет… И этих вот ребят, что видели того «расчесочника»… Неужели не узнали? Или боялись сказать? Выяснить!
Записав кое-что на листочек, Владимир Андреевич вышел на улицу. Уселся на скамейку возле крыльца, закурил свой любимый «Памир» и, выпустив дым, задумался… Настолько сильно задумался, что не сразу заметил, как рядом присел Пенкин…
— А, это ты. Сереж. Ну как?
— А никак, — честно признался следователь. — С Карасевым этим как-то мутно все… Разве что за спекуляцию привлечь… вместе с этой его сожительницей… Щекалиной, что ли…
— Щекаловой, — задумчиво поправил Алтуфьев. — Она и по моему делу мелькала. И не только она… Как-то тут все спуталось — клубок какой-то змеиный… О! Вот и Дорожкин. Может, чего интересное поведает?
* * *
Дорожкин поведал.
Конечно, уже не на улице, а в кабинете начальника, Ивана Дормидонтовича, куда на совещание пришли и Мезенцев, и Ревякин… Вот только новый участковый Сорокин опоздал, или, как он выразился, — случайно задержался.
— Да я это… В ЛДОКе был — сами ж послали… Потом с Мымаревым этим… — с порога начал оправдываться Василий. — И кое-что выяснил!
— Ну так давай докладывай, коль уж начал! — сухо кивнул начальник. — Ну? Чего ты там выяснил-то?
— Мымарева против Воронкова подбил работник ЛДОКа Николай Кныш! Он и про краску наплел, мол, Воронков украл, и про то, что тот же Воронков про Мымарева всякие сплетни распускает. Это уж в ЛДОКе сказали.
— А с чего это несовершеннолетний подросток воспылал к Воронкову такой нелюбовью? Не поделили чего? — покачал головой Иван Дормидонтович.
— Думаю, из-за девчонки, — потер руки Сорокин. — Выясню…
— Давай выясняй… Пока садись. А ты, Игорь, говори.
— Хм… — встав, Дорожкин загадочно улыбнулся. — Выяснил, что это за ухажер у Щекаловой. Все тот же Николай Кныш! Да-да — подросток! Мало того, это он новенькую десятку Таньке дал! А в ЛДОКе зарплату такими не выдавали.
— Подросток? Так ее тогда за совращение несовершеннолетних… Ну, Танька! На ребенка польстилась… — Начальник вновь покачал головой и искоса глянул на прокурорских. — Товарищи, у вас вопросы есть?
— Зададим по ходу дела, — кивнул Алтуфьев.
— Что ж… тогда не задерживаю. Удачи нам всем!
* * *
Только вышли в коридор, как Владимир Андреевич сразу же завлек почти всех в «свой» кабинет, любезно уступленный Ревякиным. Завлек, уселся за стол и хитро прищурился:
— Игнат, у вас ватман найдется?
— В дежурке должен быть… Ну да, недавно стенгазету выпускали! Сейчас… я им звякну, принесут…
Дождавшись ватмана, Алтуфьев взял в руки карандаш:
— А теперь порисуем! Вот — Южная… Вот — Школьная… Вот — стадион, клуб, скамейки… лес… Это все рядом… Я, конечно, не Шишкин, но… понятно, да?
— Угу…
Милиционеры дружно столпились вокруг стола, с любопытством наблюдая за художественными манипуляциями следователя.
— Цветные карандаши есть?
— В столе — химический, — хмыкнув, отозвался Игнат.
Карандаш оказался вполне подходящий — двойной: синий и ядовито-розовый.
— Синим — пишем-рисуем по ограблению… Розовым — по убитой. Итак… вот у нас синим — пистолет… блиндаж… Воронков… и вот дом его… и — Мымарев с Кнышом. Возможно, и жженая расческа — тоже Кныш… Пока под вопросом.
— Так что же, похоже, это Кныш подбросил Воронову улики? — недоверчиво нахмурился Мезенцев. — Но он же подросток! Шестнадцати еще нет.
— Зато со Щекалихой хороводится вовсю. Не хуже взрослого!
— Я же сказал — пока под вопросом! Рисуем дальше… Пока синим… Вот — дом Саши Котова, где он прятал пистолет… А вот, рядом, — Семушкиной… То есть опять тот же Кныш! Вполне мог подсмотреть… Тем более что о пистолете он знал… Ладно! Переходим к розовому! Клуб… Карасев… Скамейка — кофточка — Щекалиха… И снова — Кныш! Да, скорее всего, подросток и не при делах… Однако не слишком ли его много? И — по обоим делам. Во всех списках он — и по шлему с очками, и по пистолету, и проколотую шину он от мотоцикла вулканизировал… Кстати, у того же Воронкова! Ну и что, что мотоцикл голубой… Перекрасить недолго… И вот еще… Соседей Семушкиной надо бы опросить — вдруг видели в предполагаемое время, как Кныш возвращался домой? Ну, сразу после убийства Ирины… Вряд ли, конечно, но чем черт не шутит? Уж слишком часто мелькает этот Кныш… Вообще, что мы о нем знаем?
— Честно говоря, мало чего, — пожал плечами Дорожкин. — Парень работящий, спокойный. В поле зрения милиции не попадал… Вот разве что сейчас только. Кстати, комната у него какая-то странная…
— В смысле? — вскинул глаза Алтуфьев.
— Ну ни одной личной фотки… На стене — артистки из журналов, и все. Даже школьного альбома нет. Тетка говорит — не привез.
— Так не до того было, понять можно, — негромко протянул Макс. — Да и кого ему на стенку-то вешать? Таньку Щекалиху?
— Пионервожатую… ту, которую убили…
— Максим, ты говорил, что сторож видела, как кто-то в лес убежал? — Алтуфьев вновь оторвался от схемы. — Если это убийца, он мог и кофточку подбросить… Ну, заметил Карасева… и знал, что тот соблазнится, возьмет. Значит, это местный. Слышишь, Сергей? Местный, а не ревнивый Отелло-Семенов.
— А если бы Карась не соблазнился? — покачал головой Дорожкин. — Не взял бы кофточку и часы?
— Значит, не сработал бы ложный след. Преступники ведь далеко не гении и не могут все предусмотреть. Получится перевести стрелки — хорошо, ну а не выйдет, так не выйдет. Тут уж как повезет.
Владимир Андреевич выразил свою мысль совершенно спокойно и взвешенно… И так же спокойно попросил всех собрать
