След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков
— По характеру мальчик спокойный, ровный, — взяв телефонограмму, вслух зачитал Сергей. — Хорошист, принимает участие во всех делах класса, имеет должность политинформатора. Активный пионер, звеньевой правофлангового звена…
— Хм… — Алтуфьев помотал головой. — Как-то не вяжется. Я с его бывшей классной руководительницей говорил… Так она сказала — активностью не отличался и учился так себе. А еще пару раз видели за кочегаркой — курил. Да и ребята говорят — покуривает… Это хорошист-то и образцовый пионер?
— Может, тетка еще что добавит? — Дорожкин с Мезенцевым снова к ней собрались.
— Рано! Ты вот что, Сергей… Запроси-ка из Сыктывкара фото этого Коли… Ну хотя бы с учетной комсомольской карточки… вообще, любое, какое найдут…
— Сделаю, Владимир Андреич!
— И пусть по фототелеграфу пришлют, если смогут… А я пока гляну всесоюзный розыск… Мало ли?
* * *
И-и-и-и… Все-таки чихнула! Не удержалась — пыль же!
Тот, в плаще, обернулся:
— Кто здесь?
Кныш!
Женька узнала сразу…
Узнала и перестала бояться — ведь это же Коля Кныш, хорошо знакомый и, можно сказать, товарищ, а не какой-то там непонятный мужик!
Коля между тем дернул ворота…
— Ты?! Прячешься? Следишь? — нервно и как-то неожиданно зло спросил он.
— Не прячусь я! И ни за кем не слежу — вот еще! — обиженно отозвалась Женька. — Просто пленку на кассету наматывала… вон…
— А что фоткаешь?
— Так избы же!
— Хм, избы… — Кныш снял с плеч объемистый рюкзак и присел рядом на корточки: — То-то я и смотрю… Не следишь, говоришь… Ну-ну… А ты девица-то ничего! И ножки у тебя ничего, и фигура… и личико…
— Отвали! — резко отпрянула Женька.
— Это ты мне?
Вскочив на ноги, Кныш вдруг выхватил из кармана плаща… длинный трехгранный штык от винтовки Мосина! Сделав шаг, ухмыльнулся:
— Ну что, ленинградочка? Пошалим? Ты ведь уже взрослая…
* * *
К Семушкиной поехали ближе к вечеру. Уже с Алтуфьевым и Пенкиным. Дорожкин с порога извинился: мол, в прошлый раз акт ЖБУ составить забыл — обследование жилищно-бытовых условий.
— А это вот товарищи из гороно.
— Акт? Ну надо — составляйте, — пожала плечами тетка. — Только мне еще коз на выпас гнать.
— Да мы быстро… А что, Анна Кузьминична, говорят, мотоцикл у Коли есть?
— Какой-то мотопед есть. Вон, в сарае смотрите. Еще шлем был белый и очки. Но что-то нынче нету. Верно, Коля продал или кому-то подарил. Парень-то он добрый!
В сарае, аккуратно прислоненный к стеночке, стоял мотоцикл «Минск» старой «сто третьей» модели с коричневым, на пружинах, седлом и плоским багажником. Мотоцикл был выкрашен светло-голубой краской.
— Хороший мопед, — одобрительно покивала Семушкина. — Осенью мы с Колей на ем за клюквой на Гнилую Топь ездили. Там этой клюквы — вагон и маленькая тележка! Я те места с детства знаю, бабуся моя в Ляхтино когда-то жила… Большая была деревня!
— Вдвоем ездили? — усомнился Дорожкин.
— Коля на багажник поролон ложил…
— А зачем Коля мотоцикл перекрасил? — Мезенцев провел рукой по крылу… — Черный ведь раньше был?
— Черный, — согласно кивнула тетка. — А перекрасил — потому как краску достал. Хорошая, говорит, эмаль! Чего добру пропадать?
— И давно это было?
— Дак сразу после майских.
По знаку Алтуфьева Пенкин вытащил листок, переданный по фототелеграфу…
— Анна Кузьминична, нас тут военно-учетный стол попросил уточнить. Фотография какая-то не очень четкая… У вас другой нет?
— Навряд ли! Коля фотографироваться не любил. Говорил — не фото… как его…
— Не фотогеничный.
— Во, так! — Взяв листок, Семушкина прищурилась и воскликнула: — А тут и не Коля вовсе!
— Как — не Коля?!
— Да так! Совсем даже и не похож! Коля — парень видный… А тут плюгавец какой-то. Шея тонкая, уши лопушками торчат! Нет, не Коля это, не Коля!
— А Колю-то вы когда последний раз видели? Ну перед тем, как он к вам переехал…
— Дак это… давно-о! Верно, года три ему было… да…
* * *
— Что, ленинградочка, не хочешь? — поигрывая штыком, Кныш подходил все ближе… и Женька лихорадочно соображала… Надо было что-то срочно придумать. Взять себя в руки, успокоиться, прогнать этот хлипкий и мерзкий страх! Да, прогнать! И вести себя так… Не так, как Кныш ожидает!
— Почему ж не хочу? — оглядевшись вокруг, она неожиданно усмехнулась: — Просто здесь пылища кругом. И солома колючая… Давай лучше на улице!
— На улице? — озадаченно переспросил Кныш. — Ладно, как скажешь. Пошли… А ты девчонка ничего, без закидонов… Эх, раньше бы… Была б ты своя маруха… Махнули бы в Ялту! У меня денег — вагон… Не веришь? И не надо! Предупреждаю, не пытайся бежать — пуля догонит.
Пуля… У него что же — ружье?
Ударило в глаза солнце… Что ж, место хорошее… и, главное, кое-что есть…
— Ну, давай… Давай же, раздевайся! — подонок нетерпеливо сбросил в траву плащ…
— Ага…
Больше не дожидаясь, парень бросился на девушку, рыча как разъяренный волк…
И получил по башке старым поленом!
Правда, это остановило Кныша лишь на несколько секунд — удар оказался не таким уж и сильным…
Но Женька уже бросилась бежать со всех ног, без оглядки… Только бы Петрович уже возвращался, только бы… Да ведь должен уже!
— Петрови-и-ич! Э-эй!
— Эге-ей! — откликнулся он.
Слава богу, откликнулся! Он уже где-то рядом, да и пора бы…
— Стой, гадина! Все равно догоню! — слышалось позади шумное дыхание преступника…
И вдруг громыхнул выстрел!
Что-то просвистело мимо виска… Обещанная пуля?
— Сто-ой! Кому говорю, стой!
Из-за кустов выбежал Виктор Петрович… Увидев Женьку и бегущего за ней Кныша, удивленно моргнул…
— Николай! Успокойся!
— Петрович! У него… Пригн-и-ись!
Снова выстрел…
Петрович с ходу улетел в кусты…
И где-то рядом, за деревьями, кто-то пальнул в ответ! Кто?..
Между тем Кныш…
А Кныш вдруг исчез, словно и не было!
Женька подозрительно осмотрела заросли…
Интересно… куда же он делся? И почему не стал добивать? Патроны кончились? А со штыком побоялся напасть на двоих?
Ну как бы то ни было…
— Петрович, ты как?
— Да, похоже, не ранен… Ногу только подвернул. Вывих, наверное… Но Кныш! Это что ж с ним такое?!
— А я, кажется, знаю… — прошептала Женечка. — Он что-то про вагон денег говорил… О! — прислушалась она. — Голоса! Идет кто-то!
— Скорее бегут…
Из зарослей выбежали милиционеры: Дорожкин и три сержанта в форме…
— Игорь, это вы стреляли? — увидев их, Женька обрадованно перевела дух.
— Да! Сама-то цела?
— Угу… Петрович вроде тоже…
Ширяев приподнялся на локте и взволнованно проговорил:
— Там, на реке — дети! Вдруг этот… туда…
— Понятно. Слава, останься… Остальные — за мной! Там все по тропе?
— Да, все прямо…
— Товарищ
