След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков
— Сереж, ты же сыктывкарских товарищей знаешь… Позвони, спроси. Пусть свяжутся со школой, с соседями… Хорошо?
— Хорошо, Владимир Андреевич. Сделаем.
— И, кроме тех, кто видел «расчесочника», не худо бы и вашу Татьяну Щекалиху покрутить… Можно даже жестко.
* * *
Вчера так лодки и не заклеили, просто не смогли высушить — весь вечер лил дождь. Барабанили, стекали по тенту тяжелые капли, палатки давно промокли насквозь, спать в них было неудобно, сыро — и ближе к ночи все перебрались к костерку, под тент. Тем более был конкурс веселых историй, а потом пели песни, правда, не танцевали — не осталось сил. Девчонки еще хотели поговорить с Николаем… серьезно так поговорить, по-взрослому, по-комсомольски… но вечером было как-то не до того, а утром… утром Кныш ушел на рыбалку…
— В самую ранищу ушел, — пояснил заспанный Костя. — Пешком, не на лодке. Меня даже не позвал… Хотя я в его шалашик заглядывал — собирались же за рыбой! А он сказал, что ему одному посидеть надо, о жизни подумать… И еще сказал, что перед девчонками сильно виноват. Обидел кого-то и не знает, как теперь быть.
— Обидел, чего уж… — Женечка глянула на небо, и на лице ее вдруг заиграла улыбка.
Такие же улыбки появились у многих: еще бы — надоевшие тучи развеялись, и вершины высоких сосен вспыхнули разливанным золотом восходящего солнца!
— А погодка-то разгулялась! — радостно проговорила Марина Снеткова. — Позагораем, лодки заклеим… А, Виктор Петрович?
— Заклеим, — кивнув, отозвался тот. — К обеду должны бы высохнуть. А завтра поутру — в путь.
— А сегодня что, Виктор Петрович? — выглянула из палатки заспанная Олечка.
— А сегодня — выходной, — усмехнулся Ширяев. — Что хотите, то и делайте! Мячик у вас есть… Вернусь — лодки заклеим.
— Ой, Виктор Петрович… А вы куда?
— В деревню, на телефон. Надеюсь, связь там наладили… О том, что задерживаемся на пару дней, всех предупредить надо! И Аркадия Ильича, и родителей ваших, и, самое главное, шофера, а то будет нас зря дожидаться… — Петрович неожиданно вздохнул: — Честно сказать, не знаю, как теперь с машиной быть. Эту-то еле уговорили…
— Так на попутках! — воскликнула Маринка. — Весело же! Да и не впервой.
— Ну так-то да, — покивал кружковод и, улыбнувшись, неожиданно добавил: — Эх, хорошо, что вы у меня такие… ко всему привычные! Не ноете, не стонете… Ладно, отдыхайте! Я пошел…
— Виктор Петрович, стой… стойте! — вдруг встрепенулась Колесникова. — Меня подождите… Я до Ляхтина с вами пройдусь! Фотик только возьму.
— Давай, Женя. Жду.
Женька скользнула в палатку, вытащила из рюкзака старенький «Зоркий»… Пленка в нем еще была, но уже оставалось мало, кадров пять-шесть, и она, подумав, прихватила пустую кассету и зелененькую коробочку «Свемы» на шестьдесят пять единиц. Если что, можно будет зарядить на месте, сейчас некогда…
— Женя-а!
— Бегу, бегу уже…
Вскочив, Женечка нос к носу столкнулась с Верой. В руках девушка держала букетик полевых цветов — ромашки, колокольчики, незабудки…
— У своей лодки нашла… — задумчиво проговорила она… — Кто-то с утра нарвал, положил… Приятно… Интересно — кто?
Женька спрятала улыбку — уж можно было догадаться, кто… Да и Вера наверняка уже догадалась…
— Виктор Петрович! Бегу…
Прихватив на всякий случай спортивную кофту, Женька нагнала Ширяева за шалашом Кныша — тот давно спал отдельно. Дальше уже зашагали вместе. Петрович был непривычно задумчив — видно, все еще размышлял, что делать с машиной.
— Хорошо хоть, мужик больше не появился, — вдруг вспомнила Женя. — Ну тот, браконьер, который лодки… Как бы снова не встретился!
— Его один Коля и разглядел, — поежился Виктор Петрович. — Остальные так… кусты видели, как шевелятся… Так что если и встретим — все равно не узнаем. Брезентовый плащ у любого рыбака есть. Да вот хоть и у меня!
— Ну да, — согласилась Женька.
— А ты что, избы фотографировать хочешь?
— Ага… говорила же!
— Тогда не спеши особо. Я обратно пойду — тебя покричу на развилке.
— Хорошо.
На той же развилке и простились, у самого урочища Гнилая Топь. Ширяев пошел в Куличкино, а Женька — в Ляхтино — покосившиеся, с мертвыми окнами, избы уже были хорошо видны…
* * *
Сделав пару снимков, девушка вдруг настороженно обернулась. Показалось, что позади, в разваленной, с провалившейся крышей, избе, кто-то возился… Волк? Медведь? Запросто!
Женя прислушалась… Вроде нет никого. Показалось, наверное…
Постояв еще пару минут, она хмыкнула и уже без всякого страха направилась к более-менее целым избам…
Фактуры кругом было навалом! Крытые дранкой крыши сияли на солнце искрящимся серебром, кое-где сохранились и резные наличники, и ставни… А вот это, кажется, овин… или — гумно… Вот Тынис обрадуется, когда фотки увидит! Вот, с этого ракурса будет хорошо…
Черт! Ну конечно… На самом интересном месте пленка и кончилась! Хорошо, имелось еще… Где бы только перезарядить, намотать на кассету…
Так в овине же! Или это рига…
Открыв скрипучие щелястые ворота, Женька зашла в сарай и, сняв кофточку, уселась в дальнем углу на солому. Закружилась кругом пыль! Пару раз чихнув, девушка просунула руки в рукава и принялась возиться с пленкой… Перемотала, перезарядила фотоаппарат… И вдруг услышала снаружи чьи-то быстрые шаги!
Кто-то шел… Рыбак? Охотник? Женька прильнула глазом к щели и едва не вскрикнула, увидев в нескольких шагах от себя высокую фигуру в длинном брезентовом плаще!
А пыль лезла в нос, в рот в глаза… Только не чихать! Не чихать! Не чихать… Не-ет…
* * *
Пока Пенкин связывался с товарищами из Сыктывкара, Дорожкин с Мезенцевым вновь навестили Щекалиху. И вопрос у них был один — Николай Кныш. Правда ли? Не тратя времени даром, наехали с ходу:
— Видели тебя, Таня, соседи… Так сказать, застукали! Ты зачем на малолетку напала?
— Я? На малолетку? Где вы малолетку нашли?
— А Коля Кныш? Отпираться бесполезно, Тань!
— Так и знала — подсмотрели, суки завистливые… Коля — малолетка? Х-ха! — Щекалова вдруг рассмеялась, похоже, что вполне искренне. — Ну вы и нашли малолетку! Мужик он, мужик… Истосковавшийся! Что я, мужика не чую? И не я к нему пристала, а он… Приятно было, чего ж… Он такое умеет — тебе, Дорожкин, и во сне не приснится! Ох… Ко-оля-а… Не вам чета!
— Деньги он давал? Ну ту «красненькую», новую?
— Может, и он…
— Татьяна, не финти!
— Он! За то, что я… Ла-адно, начальнички, в краску вас вводить не буду. А только никакой он не малолетка! Мне ли не знать?
* * *
Пенкин все же отыскал характеристику Николая Кныша! Вернее, не сам он, а сыктывкарские
