Рождество в Российской империи - Тимур Евгеньевич Суворкин
В начале вагона возвышалась печка – «буржуйка на подиуме», обложенная голубой керамической плиткой: если присмотреться – сколотой по краям. Там грелся большой чайник, из которого то и дело угощались все желающие.
Соседка, кроме корзины со сладостями, после отправления достала из саквояжа чашку – большую, пузатую, расписанную красными пионами, а к ней такого же фасона блюдце. И все это время регулярно пальцем подзывала проводника, чтобы подлил чаю. На угощение, кстати, она не пожадничала и первым делом предложила и Мите, и читающему соседу угоститься. Митя поблагодарил и вытащил наугад сочень с творогом (очень вкусный, кстати). Сосед из-за газеты кивнул, рассеянно взял печенье, положил на блюдце и, кажется, совершенно про него забыл.
Так они и ехали все это время: соседи читали, Митя периодически дремал. И когда проводник объявил Абрамцево и кивнул «профессору», Дмитрий понял, что тот будет выходить. Но перед этим кое-что случилось…
Соседка, услышав название платформы, наклонилась, вглядываясь в заиндевевшее стекло, и вдруг прошептала заговорщицки, но так, чтобы услышали ближайшие попутчики:
– Я слышала, что в усадьбе Абрамцево обитает призрак самого Саввы Мамонтова. Или его супруги. Или вообще обоих. Можете себе представить? – и немедленно зажевала свое откровение печатным тульским пряником.
– Неужели? – вежливо отозвался Митя.
– Можете мне поверить, так и было… Семья-то знаменитая, да неупокоенная. Там и дети все поумирали, и внуки… Только, считай, прислуга и осталась. Может, тоже мертвая…
– М-м-м… – не смог придумать ответ Митя. В призраков он, как и всякий разумный человек, не верил ни на секунду.
А тут вдруг очнулся до того читавший всю дорогу «профессор». Опустил газету, поправил тонкие очки на носу и посмотрел на соседку с легким сожалением и некоторой укоризной:
– Прошу меня простить, – сообщил он. – Но наличие призраков в усадьбе Абрамцево – не более, чем досужий домысел. Поверьте мне, я там бываю по нескольку раз за год и никогда не наблюдал ничего мистического. Безусловно, история семьи Мамонтовых трагична, но ничего потустороннего ни в особняке, ни в его окрестностях нет.
– А как же некая «Дама в палевом», которая якобы была натурщицей Врубеля и появляется только с полной луной? – парировала соседка. – Говорят, ее многие видели…
– Нельзя увидеть то, чего не существует, – сухо ответил господин и бросил газету на стол. – Прошу меня извинить. Моя станция.
Он поднялся, снял с крючка пальто, надел его, подхватил с сетки пухлый кожаный портфель (Митя успел лишь рассмотреть первые буквы на медной именной пластинке: «Н. С. Заго…»), кивнул попутчикам и произнес:
– С наступающим Рождеством вас. Счастливого пути. – И быстро направился к выходу как раз в тот момент, когда поезд начал замедлять ход.
Соседка проводила его сомневающимся взглядом:
– А я все равно думаю: если люди что-то слышат, значит, кто-то хочет, чтобы его услышали… Калачик хотите? С маком…
Калачик тоже оказался хорош.
С уходом соседа попутчица пересела на его лавку, расположившись там вольготно, и даже расстегнула капот. И когда проводник в очередной раз наполнил пузатую чашку с пионами, прищурилась, всмотревшись в суконную бирку на его груди, и поинтересовалась:
– Напомните-ка, любезный Григорий Фомич, а какая ближайшая большая станция?
– Ближайшая, мадам, Хотьково, мы к ней уже подъезжаем, но она маленькая. А потом будет большая – Сергиев Посад, минут через пятнадцать, если не случится снегопада.
Проводник как накликал – снегопад начался уже в Хотьково. Да такой сильный, что даже редкие станционные огоньки, уплывающие назад, потерялись в хороводе снежинок, пляшущих за окном.
Соседка некоторое время всматривалась в темноту, а потом вдруг уставилась на Митю и произнесла:
– А вы, я полагаю, студент.
– В общем, да. Учусь на юридическом в Московском императорском университете, – ответил он, решив не сообщать о том, что не только учится, но и служит в полиции. – Как вы догадались?
– О, это было несложно. Худой, голодный, неброско одет, едет почти без вещей. В деревню к родителям, так? Где-нибудь под Ярославлем? У всех учащихся сейчас каникулы, и те, кто не остался в Москве, едут навестить родных. Все просто.
«Куда уж проще, – подумал Митя. – Действительно еду навестить родных». Перед глазами у него тут же возникли две могилки – такими, какими он их запомнил семь лет назад, когда уезжал в Москву из деревни Пестрецово Ярославской губернии…
– Вы очень наблюдательны, – вежливо кивнул он.
– Разумеется, – соседка порылась в корзине и выудила оттуда плюшку, посыпанную сахаром. – У меня трое неусидчивых детей и муж, который при всех его несомненных заслугах претендует на роль четвертого. Поневоле разовьешь проницательность быстрее, чем терпение. Кстати… Лидия Андреевна Мансурова.
– Дмитрий Александрович Самарин, – представился в ответ Митя.
– Позвольте обращаться к вам без отчества, Дмитрий? – улыбнулась соседка. – Мой старший в этом году тоже поступил в университет. Так что вы, юноши, для меня все как дети…
– Если вам угодно.
Кажется, с уходом «профессора» в попутчице появилась какая-то живость и желание пообщаться. Митя поймал себя на мысли, что тоже не против ни к чему не обязывающей беседы. Надо же как-то скрасить оставшиеся часы поездки. Уж лучше поговорить о какой-нибудь ерунде, чем читать скучную газету, оставленную соседом.
– Ну и к слову о наблюдательности, – Лидия Андреевна откусила от плюшки, запила чаем. – Наш попутчик, который вышел в Абрамцево… Полагаю, можно отнести его к категории рассеянных ученых. Он взял печенье, но не съел его, забыл свою газету и… подарок.
– Какой подарок? – удивился Митя.
Соседка выразительно посмотрела наверх, где в багажной сетке осталась лежать большая красная коробка, перевязанная серебристой лентой.
– Почему же вы сразу не сказали? – чуть не подскочил Митя. – Можно было отдать ее служащему станции в Хотьково, и «профессора» быстро догнали бы и вернули пропажу.
– Напрасная трата времени, – Лидия Андреевна откусила еще от плюшки. – Хотьково – такая же крохотная платформа, как и Абрамцево. Сегодня рождественский вечер. Все служащие давно разошлись по домам, кроме дежурного станционного смотрителя. Он не оставит пост и не поедет на ночь глядя в соседнюю деревню. Почтовый экипаж тоже давно отправлен на отдых. Эта посылка просто пролежит на станции несколько дней и не поспеет к Рождеству.
Митя замер, поразившись этой незатейливой, но верной логике:
– Откуда вы знаете?
– Опыт, Дмитрий, всего лишь жизненный опыт.
– Так вы… – Самарин задумался. – Вы поэтому спросили проводника про следующую крупную станцию?
– Конечно. Сергиев Посад
